Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Мы начинаем. Это программа «Бла-бландинки». Ольга Данилевич…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Катерина Звягинцева.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Сегодня в гостях…

О.ДАНИЛЕВИЧ: В гостях у нас депутат Госдумы от «Единой России», музыкант, предприниматель Сергей Боярский. Всё ещё предприниматель, кстати?

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Всё ещё музыкант?

С.БОЯРСКИЙ: Здравствуйте. Всё ещё музыкант, но уже не предприниматель.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Вычёркиваем, так и сделаем себе. На самом деле это я так начинаю бодро, а тема-то первая, естественно, будет такая совсем не бодрая и совсем не весёлая — теракт в метро Петербурга. Вы были 3 апреля в городе. Вы подвозили людей, потому что в городе был транспортный коллапс. В основном, как вы сами признавались несколько раз уже другим СМИ, подвозили вы женщин. И у вас была такая фраза после того, что произошло: «Очень жаль, что для того, чтобы объединиться, нам нужна беда. Но это, видимо, особенность русского характера». В чём проявилось это единение? И надолго ли его хватит?

С.БОЯРСКИЙ: Единение проявилось в том, что Петербург очень стойко, мужественно воспринял эту беду. Не было паники, не было страха. Такого количества людей одновременно на улицах я не видел никогда. И вряд ли в современной истории российской Петербург видел такое скопление на улицах, учитывая, что все станции метрополитена одновременно были закрыты. И надо сказать, что люди не выходили на проезжие части, они не переходили дорогу в неположенном месте. Они сохраняли порядок, спокойствие — при том, что, естественно, сил правопорядка для регулирования такого количества людей нет ни в одном городе. В Петербурге все силы были стянуты на место происшествия.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Мне кажется, правильно сделали, что закрыли метро целиком, потому что, вспоминая трагедию последнюю в метро московском, тогда не закрыли Красную ветку. И сейчас вы тоже думаете, что это было сделано правильно?

С.БОЯРСКИЙ: Абсолютно. Нужно было избежать риска дополнительных устройств взрывных, взрывов. И вы знаете, что обнаружили бомбу ещё большей мощности, чем та, которая была у смертника, на ещё одном транспортном узле — «Площади Восстания». Её обезвредили. Надо отдать должное и смотрителю станции, и взрывотехникам, и спецслужбам, которые отключили сигналы всех мобильных операторов над этой территорией — что, вполне возможно, и предотвратило взрыв с помощью звонка с мобильного террориста.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Вторая часть вопроса моего заключалась в том, надолго ли хватит единения. По вашему мнению — как?

С.БОЯРСКИЙ: Это очень сложный вопрос. Я вообще считаю, что все мы должны стремиться к объединению, а не разобщению, по любым возможным поводам. Но так случается, что поводы радостные, такие как спортивные мероприятия (Олимпиада, например, Чемпионат мира по футболу), они объединяют узкие группы людей и совершенно ненадолго. То есть люди не столь искреннее проникаются, что ли, тем смыслом, что каждый встречный — это тебе друг в беде, если он с тобой рядом, в одном городе, в одной стране; что абсолютно незнакомые люди, которых вдруг объединяет беда, начинают предлагать друг другу ночлег, горячее питание, выносят чай, кофе, подвозят до дома, предлагают медицинскую помощь.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Ну, для вас это было странно, кстати говоря, или нет?

С.БОЯРСКИЙ: Для меня это было не то чтобы странно. Это для меня, по сути, вариант нормы. Мне кажется, что…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Я понимаю. Но вы удивились?

С.БОЯРСКИЙ: Я был удивлён теми сообщениями многочисленными… Сейчас у нас век информации, я тоже пользуюсь всеми современными средствами. Вот эти трогательные предложения «попить чаю и погладить котов» — они, конечно, до глубины души, проникают вглубь любого человеческого сердца.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Говорят, что многие чиновники после взрывов в метро сами из своих автомобилей пересели в метрополитен для того, чтобы как-то объединиться с народом и, наверное, чуть-чуть успокоить…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: И показать, наверное, что не так страшно.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Да, успокоить граждан. Вы в этом смысле, когда теперь возвращаетесь в Петербург… А вы там бываете, насколько я понимаю, каждую неделю, да?

С.БОЯРСКИЙ: Выходные стараюсь проводить в Петербурге.

О.ДАНИЛЕВИЧ: На чём вы передвигаетесь?

С.БОЯРСКИЙ: В Петербурге в большей степени езжу на автомобиле, потому что у нас нет таких пробок. Но метрополитеном я тоже пользуюсь. Он не такой удобный, как в Москве. Здесь у вас практически любая точка города доступна. А у нас нет кольцевой линии, поэтому, если тебе нужно передвигаться перпендикулярно оси города, то тебе нужно делать большой крюк с пересадкой в центре.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: И эскалаторы супердлинные.

С.БОЯРСКИЙ: Я хочу сказать, что это, конечно, призыв. И это сделали не только политики, а это сделали и игроки футбольного клуба «Зенит», и звёзды эстрады, кино и театра. И я, конечно, в знак солидарности обязательно, когда вернусь, проеду по подземке, доеду до «Технологического института» и тоже положу цветы на тот мемориал, который сейчас стихийно создан нашими гражданами.

О.ДАНИЛЕВИЧ: В Москве на Манежной площади прошла акция солидарности с Петербургом. Вы были одним из тех, кто выступал со сцены. Это была ваша инициатива или вас позвали, пригласили, попросили?

С.БОЯРСКИЙ: Меня пригласили организаторы. Для меня это было неожиданно.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Там организаторами много кто значится. А кто именно вас позвал?

С.БОЯРСКИЙ: Вы знаете, мне просто позвонила девушка, представилась от организаторов. Сегодня было объявлено, что митинг, акция эта — инициатива Профсоюза работников метрополитена. Видимо, она представляла эту организацию.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А что вы говорили со сцены?

С.БОЯРСКИЙ: Ну, я сказал о том, что видел в городе, как объединились люди, что это объединение — лучший ответ тем, кто решил нас напугать, что это им не удалось, что наш город-герой Ленинград видел много, в том числе пережил блокаду, и никому ещё не удавалось поставить этот город на колени, и не удастся впредь. И конечно, я ещё раз выразил глубочайшие соболезнования всем близким 13 погибших, которых мы потеряли навсегда.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Вы говорили ещё за кадром, там был небольшой концерт, выступали, да?

С.БОЯРСКИЙ: Да. Те люди, звёзды эстрады, которые пришли поддержать Петербург, исполняли, скажем так, самые уместные для события песни из своего репертуара. Их было немного, но они попали, в общем, в то скорбное настроение, которое царило на Манежной площади.

О.ДАНИЛЕВИЧ: После теракта у многих возникли какие-то вопросы, критические замечания по поводу безопасности на общественном транспорте, в частности в метро. И депутаты Заксобрания Петербурга от «Справедливой России» и от «Яблока» даже решили, что нужно направить обращение к Георгию Полтавченко по поводу работы вот этих новых устройств, закупленных для метрополитена. В частности, они говорят, что в 2015 году на закупку вот этих металлодетекторов ушло около 60 миллионов рублей. Вы поддерживаете инициативу? Нужен ли какой-то спрос за вот эти устройства купленные и за потраченные бюджетные деньги? И что вообще ещё можно и нужно сделать для безопасности на метрополитене?

С.БОЯРСКИЙ: Я считаю, что Россия, столкнувшись с террористической угрозой много лет назад, уже сделала достаточно шагов и в законодательном плане, и, скажем так, в техническом для того, чтобы таким угрозам отвечать. Сообщения о предотвращённых террористических актах, которые появляются в средствах массовой информации, просто не вызывают столь бурного обсуждения, поскольку мы не видим той финальной страшной картинки, которая могла бы быть в случае, если бы эти акции состоялись. Они проходят просто как строчка в криминальных новостях, не более того.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: «Задержали банду».

С.БОЯРСКИЙ: «Задержали банду», да. Вот у нас недавно в Петербурге перед Новым годом — целую ячейку, которые планировали теракты в наших крупных торговых комплексах. Ну, можно только фантазировать о том, что бы могли сделать эти выродки. Они задержаны и понесут наказание по всей строгости закона.

Бомба на «Восстании» не была приведена в действие. Это успех специальных служб, сапёров, смотрителей метро. Очень сложно искать иголку в стоге сена. Никто, ни одна страна мира, имеющая колоссальный опыт борьбы с террором (такая, как Израиль, например), на сто процентов не может гарантировать безопасность своих граждан. И, к сожалению, могу констатировать, что и мы при всём своём желании не сможем предупредить вот этот новый вид терроризма, в первую очередь террористов-смертников. Вы видели фотографию этого парня?

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Ну, он у меня не вызвал бы подозрения никакого, если честно.

С.БОЯРСКИЙ: Да он скорее может вызвать симпатию, да? Обыкновенный такой хипстер.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Да, парень в очочках.

С.БОЯРСКИЙ: В очках, интеллигентного вида. Таких десятки тысяч одновременно находятся на улицах. Мы не можем к каждому поставить собаку, полицейского, специальное устройство. Техника будет совершенствоваться. Металлодетекторы — это, конечно, скажем так, видимость безопасности. В первую очередь нужно использовать технику, которая чувствует паров взрывчатых веществ. Это гораздо более эффективный способ.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: И более дорогой.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Вы будете такое предлагать?

С.БОЯРСКИЙ: И более дорогой. Вы знаете, эти средства уже установлены. Они не…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Не работают?

С.БОЯРСКИЙ: Они установлены не везде, во-первых. Во-вторых, спецслужбы не афишируют, где они установлены, специально для того, чтобы…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Но вы абсолютно точно знаете, что они установлены?

С.БОЯРСКИЙ: Они есть, да. Ну, вы можете их увидеть, например, в аэровокзалах. Это такие неприметные…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Нет, я про метро спрашиваю. В метро они тоже есть?

С.БОЯРСКИЙ: В метро наверняка они тоже есть. Я не буду врать. Нет, не существует карт установки этих устройств. И я бы сейчас не хотел выглядеть «диванным экспертом» в области безопасности, коих сейчас развелось очень много в социальных сетях и в эфирах каналов, радиостанций. Мужики знают свои работу. В Петербурге сегодня продолжается следствие. Не так давно были задержания. Было обезврежено взрывное устройство в квартире на Товарищеском проспекте. То есть, видимо, идёт жёсткая отработка связей того самого террориста, которого опознали родственники и по которому прошла экспертиза ДНК.

Надо дать спецслужбам делать своё дело. Мы как граждане должны плотнее работать с органами, не стесняться беспокоить их лишний раз. Не проходить мимо брошенной сумки с мыслями: «А, да ладно, я пройду, следующий заметит или следующий сообщит. Главное — мне скорее отойти подальше, за колонну спрятаться, и трава не расти». Только связка нашего гражданского общества и специальных служб, и техники, и борьба за информацию… Законодательно мы такое право представили: спецслужбы всё больше и больше могут проникать вглубь Интернета, пользовательских свойств социальных сетей, мессенджеров и так далее. Я в этом плане настроен категорично. Я готов предоставить всю информацию о себе при одном условии: если она не уйдёт третьим лицам. Спецслужбы, читайте на здоровье любые мои переписки, слушайте все мои разговоры для того, чтобы я как гражданин смог помочь вам выполнять свою работу. Главное, чтобы это не стало предметом…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Шантажа.

С.БОЯРСКИЙ: Нет, просто каких-то, я не знаю, новостей.

О.ДАНИЛЕВИЧ: В таком случае, уезжая в другую страну, неважно с какой целью, вы тогда, выходит, тоже согласны, что та страна и спецслужбы той страны тоже прослушивают ваши разговоры?

С.БОЯРСКИЙ: Конечно. А как только вы попадаете на территорию другого государства, вы сразу принимаете на себя действие всех законов. И как вы знаете, случаются казусы законодательного характера, когда у нас недавно туристка покормила где-то рыбок и была задержана.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Её, благо, оштрафовали всего лишь. Это было в Таиланде.

С.БОЯРСКИЙ: Ну, слава богу.

О.ДАНИЛЕВИЧ: У меня ещё один вопрос по метрополитену, в частности петербургскому. Ещё одна претензия была к сотрудникам метрополитена, которые… Я не знаю, как называть их правильно. Смотрители, да? Люди, которые стоят возле турникетов. Что они недостаточно качественно выполняют свою работу. Вы сами вообще как считаете? Есть ли люди какие-то в метрополитене, возможно, я не знаю, кто-то ещё, кто, кроме собственно террориста-смертника и вообще в принципе террористов, в этом отчасти хотя бы виновен и кого нужно наказать, или нет?

С.БОЯРСКИЙ: Нет, я не берусь судить об этом. Я обладаю той информацией, которая у меня есть. А я пользуюсь ровно той же, которая есть у вас.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Думаю, у вас всё-таки побольше.

С.БОЯРСКИЙ: Я не пользуюсь, так сказать, навязчивостью и не пристаю к представителям спецслужб с какими-то дополнительными разъяснениями. У меня нет соответствующих допусков и так далее. Я вижу героев, которые спасли Петербург от второго взрыва.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Может, тогда их нужно представить к награде?

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Их наградили.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Да?

С.БОЯРСКИЙ: Их уже наградили.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Пропустила я.

С.БОЯРСКИЙ: Я вижу работу правоохранителей, врачей, которую можно оценить на «отлично», потому что всё было действительно организовано очень быстро и качественно. Что касается причин, по которым тот террорист смог с бомбой в рюкзаке проехать несколько станций и остаться незамеченным…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: И ещё одну оставить.

С.БОЯРСКИЙ: Это вопрос исключительно в компетенции правоохранительных органов, которые наверняка проводят в том числе свои внутренние проверки. И недаром президент, который был в городе в тот день, глубокой ночью проводил лично совещание в нашем управлении Федеральной службы безопасности.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Многие говорили, что всё это как-то неслучайно: и президент в городе, и теракт в этот же день. Какой-то заговор в этом видят.

С.БОЯРСКИЙ: Ну, таких совпадений действительно не бывает. Я полагаю, что если уж и готовился удар по Петербургу, которого новейшая история не припомнит (кроме 31 августа 2015-го, когда взорвали самолёт с нашими туристами над Синаем), видимо, готовясь, они решили приурочить это в том числе к визиту первого лица. Ну, это предположение. Раз уж так случилось, к сожалению, наверное, это был наглый вызов, на который нужно очень жёстко ответить.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Я упустила момент. Никто ответственность не взял ведь за теракт?

О.ДАНИЛЕВИЧ: За теракт в питерском метро.

С.БОЯРСКИЙ: Ответственность пока не взяли, но…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Нет, не взяли.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Многие задаются этим вопросом, в том числе и наши слушатели.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Но есть подозрения.

С.БОЯРСКИЙ: Но есть подозрения, учитывая, что те задержания, которые прошли по горячим следам, указывают на след запрещённого ИГИЛ.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Там названа была другая организация, связанная с «Исламским государством», запрещённым на территории России.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Ну, знаешь, они все так или иначе как-то связаны почему-то, получается, с «Исламским государством».

О.ДАНИЛЕВИЧ: Давайте отходить от этой темы и на самом деле переходить к не менее важной. Ну, сейчас, наверное, любая тема будет казаться не такой важной. Исаакиевский собор и все споры вокруг Исаакиевского собора.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Сразу закатываете глаза. Надоели вам все с этими вопросами?

О.ДАНИЛЕВИЧ: И тем не менее. Вы сами говорили, что надеетесь на то, что «шок пройдёт и к началу сезона, — это я читаю ваше интервью, — туристы вернутся в Петербург, а также на улицах города будет полно приезжих». В Интернете начался предварительный сбор подписей в поддержку референдума по статусу Исаакиевского собора. 17-го числа собираются с этими людьми связаться, которые зарегистрируются на сайте, для того чтобы их уговаривать или, не знаю, просто с ними разговаривать, поставить уже реальные подписи. Вы будете подписывать? Или вы за передачу Исаакиевского собора РПЦ?

С.БОЯРСКИЙ: Я за совместное использование этого памятника ЮНЕСКО с сохранением музейной функции. Мне не очень нравится, когда мне задают вопрос: «Ты за или против?» Это немного некорректно. Вопрос передачи или непередачи Исаакиевского собора гораздо более многогранный, гораздо более сложный, который нужно обсуждать всесторонне с экспертами, с Русской православной церковью, с музейным сообществом, которое бьёт в колокола — и бьёт не потому, что против, а потому, что беспокоится за те фонды, за ту музейную составляющую, которая годами существовала в Исаакии.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А с жителями города разговаривать?

С.БОЯРСКИЙ: Тоже необходимо. Я абсолютно уверен в том, что та полемика, тот градус противостояния, больше похожий на личный спор, который возникает на митингах, «за» или «против», в телеэфирах с участием политиков, — он неприемлем. Мы должны (это же храм) как-то объединяться вокруг всей этой истории. А сейчас он стал камнем преткновения.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Давайте, хоть вы и не любите этот…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Но как объединиться там?

О.ДАНИЛЕВИЧ: Хоть вы и не любите этот вопрос, но тем не менее: вы за передачу или против?

С.БОЯРСКИЙ: Я ответил на ваш вопрос. Я считаю, что…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Вы ответили по-хитрому, как и каждый депутат это делает. Воды налили.

С.БОЯРСКИЙ: Я считаю, что музей-памятник Исаакиевский собор должен сохранить свою музейную функцию и использоваться совместно с Российской православной церковью как храм — что и происходит по сути на сегодняшний день. Ведь там идут службы, вход на службы бесплатный.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Вот видишь, ответил.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Значит — против. Этот год в России объявлен Годом экологии. Сейчас именно Комитет экологии вы представляете в Госдуме, хотя раньше были в Комитете по культуре. Почему ушли? И вообще это странно. Вы сами музыкант, отец ваш народный артист РСФСР — вам бы в культуру как раз. Нет?

С.БОЯРСКИЙ: Вы знаете, когда меня избрали депутатом Государственной Думы, нам сказали: «Написать на выбор три комитета, куда бы вы хотели попасть».

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Демократично у вас всё.

С.БОЯРСКИЙ: Я написал: «Культура, экология, СМИ». Меня записали без моего, так сказать, видения в культуру.

О.ДАНИЛЕВИЧ: В добровольцы.

С.БОЯРСКИЙ: Чему я был несказанно рад. Там Станислав Сергеевич Говорухин, Владимир Владимирович Бортко, Елена Григорьевна Драпеко…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Знакомые все лица.

С.БОЯРСКИЙ: Да. Очень интересная там атмосфера. Получилось так, что нас аж трое из Петербурга: и Бортко, и Драпеко, и ваш покорный слуг. Но, скажем так, количество задач на квадратный метр, условно говоря, мне показалось недостаточно объёмным. То есть у меня было достаточно много свободного времени, которое я хотел занять работой.

О.ДАНИЛЕВИЧ: У вас же заседания там какие-то бесконечные.

С.БОЯРСКИЙ: Нет, заседания — это два раза в неделю. А повестка, которую хочется вести, которой хочется заниматься, она гораздо шире у депутата. Конечно, депутат всегда — универсальная единица. Я обязан и должен реагировать на абсолютно любые обращения граждан. Это может быть сегодня экология, завтра медицина, образование, спорт — всё что угодно.

Но учитывая, что у меня сложились ещё в далёкий предвыборный период достаточно тёплые отношения с Ольгой Викторовной Тимофеевой… Мы с ней вместе избирались от Народного фронта, а она стала председателем Комитета по экологии. Я увидел, какая у них идёт интересная и многоплановая работа именно в Год экологии тем более. А также повлиял тот факт, что Петербург в Комитете по экологии не был представлен ни одним депутатом.

О.ДАНИЛЕВИЧ: В общем, вы сами попросились?

С.БОЯРСКИЙ: Да.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Вы простите, что я вас тороплю немножко — потому что у нас осталось буквально три минуты до новостей.

С.БОЯРСКИЙ: Конечно, конечно. И когда я понял, что на каждом пленарном заседании у нас в повестке идёт переход депутатов из комитета в комитет, я понял, что так можно…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Пора.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Следующий комитет, стало быть…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: СМИ.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Комитет по СМИ.

С.БОЯРСКИЙ: Нет, я останусь в экологии.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Нет?

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Что, наелись уже, да? В свою очередь…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Опять улыбается как-то загадочно. Есть ощущение, что вы сейчас нам недоговариваете.

С.БОЯРСКИЙ: Я занимаюсь и культурой, и СМИ, и экологией.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А что конкретно вы будете делать именно по экологии? Что у вас там?

С.БОЯРСКИЙ: Огромный пласт задач. Я так понимаю, что у нас остаётся мало времени до новостей…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Да, мало времени до новостей, а хочется ещё кое-что про культуру. В частности, неделю назад в Москве было вручение национальной кинопремии «Ника».

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Скандальное, как вы знаете.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Было много всяких заявлений, довольно критических, скажем так, по отношению к власти. Объясните, пожалуйста. Вот на ваш взгляд, как так получилось, что представители нашей культуры критикуют нашу власть?

С.БОЯРСКИЙ: Это нормально. Так всегда было.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Так всегда было на «Нике»? Вы видели эту церемонию?

С.БОЯРСКИЙ: Нет, так всегда было. Русская интеллигенция, особенно в области культуры, всегда немного противопоставляет себя власти. И власть умная этому не противится. Она это скорее должна поощрять. Потому что люди, которые смотрят власти в рот и, так сказать, одобряют каждое её действие, они менее полезны власти, чем те, которые указывают на её слабые моменты.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: То есть ничего удивительного не произошло?

С.БОЯРСКИЙ: Абсолютно.

О.ДАНИЛЕВИЧ: И последний вопрос уже до новостей. В прошлом году на Большой пресс-конференции Владимира Путина вы ещё в должности гендиректора главного редактора телеканала «Санкт-Петербург» задавали вопрос…

С.БОЯРСКИЙ: На 21-й кнопке.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Да. О региональных вообще телеканалах. Будь у вас в этом году такая же возможность, что бы вы спросили?

С.БОЯРСКИЙ: Я бы попросил включить наш полигон опасных отходов «Красный Бор» в федеральную программу для его рекультивации, потому что это наша давнишняя боль. И пока однозначного решения вопроса, что делать с этим накопленным вредом, нет.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А вот и экология.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Сейчас мы рвёмся на новости, а потом уже продолжим.

 

НОВОСТИ

 

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Мы продолжаем. Это программа «Бла-бландинки». Ольга Данилевич…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Катерина Звягинцева.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: У нас сегодня в гостях…

О.ДАНИЛЕВИЧ: В гостях у нас депутат Госдумы от «Единой России» Сергей Боярский. Сказал называть его музыкантом, но предпринимателем уже не называть. Правильно всё?

С.БОЯРСКИЙ: Абсолютно верно.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: И глаза очень хитрые у нашего гостя сегодня! Вы знаете, такой вопрос. У нас в гостях были, скажем так, дети знаменитых родителей.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Очень много разных детей знаменитых родителей.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Ну ладно, не очень много, но были.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Да много!

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Сами они успешные ребята, но вот у них до сих пор остались какие-то небольшие обиды на родителей, потому что в детстве им не хватало всё-таки внимания. А вот вам хватало этого внимания?

С.БОЯРСКИЙ: Ну, обид точно из детства не осталось.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Ну, мало ли.

С.БОЯРСКИЙ: Хотя внимания было, наверное, не так много.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Всё проработали с психологами?

С.БОЯРСКИЙ: Нет. Ну, конечно, гастрольная жизнь мамы и папы сказывалась на количестве нашего общения, но никаких обид на этот счёт у меня из детства нет.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Каким было ваше детство?

С.БОЯРСКИЙ: Хорошим. У меня было прекрасное детство, единственное — омрачённое, как мне тогда казалось, постоянной необходимостью заниматься на фортепиано. Но это…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Это беда, конечно. Как я вас понимаю!

С.БОЯРСКИЙ: Схожая судьба с детьми от спорта профессионального.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Так бы отжиматься заставляли, а тут — на ф-но.

С.БОЯРСКИЙ: Ну да, сами знаете, любая профессиональная деятельность требует постоянного погружения, ежедневных тренировок. А так у меня было замечательное детство. Я рос в прекрасное время. Я успел побыть октябрёнком, пионером. Всё, как у всех: двор, дача, велосипед, рыбалка, драки.

О.ДАНИЛЕВИЧ: А как это? Пол дома не помыл — «каналья», вот это всё? Нет, не было такого?

С.БОЯРСКИЙ: Знаете, не припомню я как раз из кино…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Серьёзно?! Дома не говорил Михаил Сергеевич?

С.БОЯРСКИЙ: Да. И даже не пел нам ничего вечером под гитару.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Даже не пел?!

О.ДАНИЛЕВИЧ: А почему?

С.БОЯРСКИЙ: Вот это и есть обида.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Всё-таки, видишь, сохранилась.

С.БОЯРСКИЙ: На это обида есть.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Вы пели?

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Вот мы и нашли обиду.

С.БОЯРСКИЙ: Пели папины друзья.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Серьёзно? А почему не пел? Никогда не говорил?

С.БОЯРСКИЙ: Потому что, видимо, ему хватало петь на сцене.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Мы так говорим в третьем лице, но ведь все вы понимаете, правда, что речь идёт о Михаиле Сергеевиче Боярском. Папа не пел дома. Вот если бы вы увидели сейчас лицо Сергея Боярского — он правда взгрустнул. Правда расстраиваетесь от того, что он не пел?

С.БОЯРСКИЙ: Я шучу.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Нет?

С.БОЯРСКИЙ: Я вам скажу, что очень не любил, когда образы сценические каким-то образом приходили домой. Вот мама часто со спектакля приходила в гриме и начинала жарить котлеты с картошкой — с накладными ресницами, как, например, принцесса из «Трубадура». И мне это очень не нравилось. Я хотел, чтобы она скорее всё смыла…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: «Мама, вернись!»

С.БОЯРСКИЙ: Да, и стала обратно мамой. И то же самое могу сказать про отца. Фильмы с его участием я смотрел не всегда с удовольствием, особенно «Д’Артаньян и три мушкетёра». Когда умирает Констанция, я умирал вместе с ним морально. Мне было так его жаль! Он так искренне там по ней плакал. И у меня…

О.ДАНИЛЕВИЧ: А ревновали?

С.БОЯРСКИЙ: Нет, ревности не было. Ну, мой отец всегда играл героев, поэтому мне было проще. Я всё время задумываюсь: а что же переживают дети тех отцов, которые играют каких-то негодяев, которых всё время где-нибудь убивают или которые всех обманывают? Им, наверное, жутко стыдно за своих родителей. Вот с ними должен работать психолог, я думаю.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Скажите, ведь ещё же есть знаменитая и прекрасная сестра Лиза.

С.БОЯРСКИЙ: Да.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Лиза Боярская — удивительная актриса, очень популярная, современная. У вас… Вот так совсем честно. Я понимаю, что в этом признаться сложно. Но правда, вы ей не завидовали?

С.БОЯРСКИЙ: Нет.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Младшая сестра — очень популярная актриса российская. Очень!

С.БОЯРСКИЙ: Никогда. Что вы? У нас с ней какая-то такая связь, которая вообще не предполагает таких эмоций и вредных, так сказать, пороков, как зависть, ревность, я не знаю. Мы друг друга очень любим, друг другу помогаем.

О.ДАНИЛЕВИЧ: А в детстве не дрались?

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Да, вот хотела это спросить.

С.БОЯРСКИЙ: Нет, мы были очень дружными. Я всегда её защищал, а она меня всегда покрывала во всём.

О.ДАНИЛЕВИЧ: А что, бывает такое, чтобы не дрались? Мне кажется, все всегда дерутся.

С.БОЯРСКИЙ: Нет.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: У Оли два старших брата.

С.БОЯРСКИЙ: Ну, я же старший её на шесть лет. Я был таким всегда для неё защитником.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А в чём она вас покрывала, вы говорите?

С.БОЯРСКИЙ: Ну, когда мне было, не знаю, условно говоря, лет шестнадцать-пятнадцать, а ей девять-десять…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Курили вы?

С.БОЯРСКИЙ: Да, там всякое бывало. И она всегда меня выгораживала.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Интересно, как она могла выгораживать то, что брат курил старший? Вот я сейчас пытаюсь себе представить… Нет, не могу, не получается.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А ещё на мальчиков, конечно, влияет двор. Вы ведь росли в непростое время, тогда Петербург назывались «бандитским Петербургом».

С.БОЯРСКИЙ: Да.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Каким был ваш двор? Со шпаной дружили?

О.ДАНИЛЕВИЧ: Так мечтательно!

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Да.

С.БОЯРСКИЙ: Вот самым что ни на есть двором из девяностых. Весь центр Петербурга тогда был Улицей разбитых фонарей.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Воровали?

С.БОЯРСКИЙ: Я?

О.ДАНИЛЕВИЧ: Да.

С.БОЯРСКИЙ: Нет, я не воровал.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Даже жвачку?

С.БОЯРСКИЙ: Нет.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Как так?

С.БОЯРСКИЙ: Вот так.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Если у вас такая компания была, сами признаётесь, что такой двор…

С.БОЯРСКИЙ: Нет, ребята как-то у нас этим не занимались. Фарцовщики были, которые меняли значки на жвачку на Дворцовой площади.

О.ДАНИЛЕВИЧ: А вы?

С.БОЯРСКИЙ: Ну, было дело.

О.ДАНИЛЕВИЧ: А что? На что вы меняли?

С.БОЯРСКИЙ: Да я просто рядом стоял.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Ну не надо! Не рассказывайте сказки!

С.БОЯРСКИЙ: Нет, ну правда, у меня не было значков, которые можно было менять. Но я общался с теми, кто этим как-то… у которых было поставлено на поток вот это. Октябрятский значок ВЛКСМ или вот такие… Кажется, это были значки ГТО. Они очень хорошо…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: В ходу были.

С.БОЯРСКИЙ: В ходу были, да. Подъезжал автобус с иностранцами — налетала на велосипедах толпа. И вот за один значок давали такие прямо увесистые упаковки жвачек.

О.ДАНИЛЕВИЧ: А потом всё в один рот, эти все пятьсот тысяч штук.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Нет, ты что? Это же такая валюта была своя — жвачки!

С.БОЯРСКИЙ: Время было такое. Я вам скажу, вот на фоне сегодняшнего Петербурга… Я очень люблю гулять пешком по нашему городу, и особенно в тех местах, где я рос. Ну, это просто два совершенно разных мира. Сейчас всё вымощено, какие-то фонарики, благоустройство, цветочки, кафе работают, уличные музыканты играют, какие-то аниматоры фокусы показывают. Всё прямо вот волшебно! А тогда… Ну, дойдёшь до дома — хорошо. Дороги разбитые, все парадные…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Часто не доходили?

С.БОЯРСКИЙ: Ну, однажды не дошёл.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Когда?

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Что, вас встретили?

С.БОЯРСКИЙ: Да было дело у меня. Нет, это было не там, это было на Большевиков, было нападение на меня одно.

О.ДАНИЛЕВИЧ: А сколько вам лет было?

С.БОЯРСКИЙ: Лет пятнадцать-шестнадцать, я помню.

О.ДАНИЛЕВИЧ: А кто напал?

С.БОЯРСКИЙ: Да какие-то уроды с ножом. Куртку сняли с меня.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Ну, вас ранили как-то ножом?

С.БОЯРСКИЙ: Нет-нет. Ну, как? Приставили.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Ну, тогда, знаешь, в девяностые…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Наказали? Нашли?

С.БОЯРСКИЙ: Нет конечно. Нет, никого не нашли.

О.ДАНИЛЕВИЧ: А рассказывали отцу?

С.БОЯРСКИЙ: Нет, полицию вызывали как бы, всё по полной программе. Ну, тогда это было собственно нормой. Тогда это было нормой, к сожалению.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Шапки норковые срывали.

С.БОЯРСКИЙ: Да, срывали, всё воровали везде повсеместно. И в школах нельзя было ничего в кармане оставить в раздевалке в то время. Все парадные открыты, все чердаки… Плюс был в чердаках в том, что я все крыши в центре с друзьями изучил. То есть мы знали такие маршруты…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Отступления.

С.БОЯРСКИЙ: …передвижения по крышам Петербурга, совершенно незабываемые. Сейчас есть за деньги, я знаю…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Водят экскурсии.

С.БОЯРСКИЙ: Экскурсии, да, как-то полулегально.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Катечка, поехали в Петербург. Проведёте нам экскурсию?

С.БОЯРСКИЙ: Я знаю, да, где зайти, где выйти.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Я обожаю крыши!

О.ДАНИЛЕВИЧ: Я знаю. А проведёте экскурсию?

С.БОЯРСКИЙ: Приезжайте.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Договорились. И ещё одна…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Нас Милонов звал в Петербург, обещал пирожками накормить какими-то волшебными.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Пирожками, да.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Вот здесь у нас теперь крыша есть.

С.БОЯРСКИЙ: Аккуратнее с волшебными пирожками от Милонова.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Да?

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Ну, он же не в Амстердам зовёт.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Слушайте, ещё одна есть удивительная история, не совсем из детства, а скорее из вашего отрочества. Говорят, Ксения Собчак была в вас влюблена.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Не могли не спросить.

О.ДАНИЛЕВИЧ: И вы вообще были первой любовью её. Правда?

С.БОЯРСКИЙ: Это миф. Мы просто были соседями, мы дружили как подростки, дети.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Целовались, говорят, с Ксенией Собчак.

С.БОЯРСКИЙ: Нет, не было между нами ничего, кроме дружбы и желания провести как-то весело время. Мы играли с ней много в приставку, у нас были одинаковые приставки.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Dendy?

С.БОЯРСКИЙ: Nintendo.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Nintendo?

С.БОЯРСКИЙ: Да. И мы обменивались картриджами.

О.ДАНИЛЕВИЧ: В то время Dendy была только либо у Собчаков, либо у Боярских.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: У меня тоже была. Что ты? Я в простой семье росла.

С.БОЯРСКИЙ: Зачем вы так?

О.ДАНИЛЕВИЧ: Это было потом.

С.БОЯРСКИЙ: Неправда. Мы жили…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Скромно, вы хотите сказать?

С.БОЯРСКИЙ: Да, абсолютно скромно.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Да что вы?

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А ваша любимая игра?

С.БОЯРСКИЙ: Где?

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: В Dendy. «Танчики»? «Марио»?

С.БОЯРСКИЙ: Нет, у меня была Nintendo.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А, Nintendo.

С.БОЯРСКИЙ: Мы играли в «Марио», конечно.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: В «Марио».

О.ДАНИЛЕВИЧ: Nintendo!

С.БОЯРСКИЙ: Это «Марио».

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Если будете в Вашингтоне, там сейчас…

С.БОЯРСКИЙ: Не буду.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Не поедете в Вашингтон? Слушайте, я вам хочу…

С.БОЯРСКИЙ: Это провокация.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Нет, я вам хочу…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Вы не в «чёрном списке»?

С.БОЯРСКИЙ: Не знаю. Вряд ли.

О.ДАНИЛЕВИЧ: А в украинском «чёрном списке» вы ещё не оказались, нет? У вас отец как раз в украинском «чёрном списке», в списке деятелей культуры.

С.БОЯРСКИЙ: Я просто никогда не пытался туда выехать. Вдруг, может быть, я и там. Но меня никто не объявлял. Я не настолько, наверное, пока ассоциируюсь с возможной угрозой…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Не дослужились ещё.

С.БОЯРСКИЙ: Да, нужно как-то заработать этот статус.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Это правда.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: В общем, если будете в Вашингтоне, то там открылся бар по мотивам игры «Марио».

С.БОЯРСКИЙ: Понятно.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Там всё, как из игры. Ну, на всякий случай.

С.БОЯРСКИЙ: Спасибо.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Есть, тут какие-то деньги мы нашли… В 2015 году вы занимали 122-е место в рейтинге отечественных миллиардеров. На тот момент ваше состояние оценивалось в сумму, превышающую 4 миллиарда рублей. Помните?

О.ДАНИЛЕВИЧ: Где деньги?

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Где бизнес?

С.БОЯРСКИЙ: Это вопрос как раз к редакторам этого издания.

О.ДАНИЛЕВИЧ: К Forbes?

С.БОЯРСКИЙ: Я как-то пошутил, что в общем с 10–15% от этой суммы, если они покажут, где она, готов, так сказать, расстаться. Это полная…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Чушь?

С.БОЯРСКИЙ: Полная чушь. Я понять не могу, как они это посчитали, где они это взяли. Даже близко никогда такими активами я не владел и не был к ним приближён. Декларацию я заполнил 1 апреля и сдал в Государственную Думу. Там вы увидите все источники.

О.ДАНИЛЕВИЧ: А что за бизнес у вас был?

С.БОЯРСКИЙ: У меня и сейчас есть доля в предприятии. Это был инвестиционный проект — строительство торгового комплекса с последующей сдачей помещений в аренду, на кредитные деньги. Нас там несколько партнёров, в том числе акции одной из компаний, доли принадлежат мне, они в доверительном управлении находятся и ждут своего часа, когда мы отдадим кредит.

О.ДАНИЛЕВИЧ: В доверительном управлении?

С.БОЯРСКИЙ: Ну, имеется в виду, что я не имею по статусу права управлять коммерческой…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Депутат.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Я про это и говорю.

С.БОЯРСКИЙ: А и не надо управлять. Там всё, так сказать…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Само управляется?

С.БОЯРСКИЙ: Там всё само управляется. Есть администрация, которая сдаёт помещения и гасит кредит, обслуживает здание.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А свои первые деньги как заработали, помните?

С.БОЯРСКИЙ: Ну, совсем первые, наверное…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: На съёмках, наверное, что-нибудь вам давали.

С.БОЯРСКИЙ: Заработал, скорее всего, да, на съёмках фильма «Мушкетёры двадцать лет спустя».

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Вы там такой милый мальчик, боже мой!

С.БОЯРСКИЙ: Это были какие-то командировочные, видимо, деньги. Но всегда было приято ребёнком что-то получить.

О.ДАНИЛЕВИЧ: И не помните, на что потратили?

С.БОЯРСКИЙ: Нет, не помню.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: На мороженое. А такие уже осознанные деньги?

С.БОЯРСКИЙ: Ну, я работал в агентстве недвижимости, потом работал в банке.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Где-то читала, что вы раздавали листовки предвыборные какие-то.

С.БОЯРСКИЙ: Было дело, да, тоже приработок был неплохой на каких-то выборах. Не помню, кого выбирали. Но я ответственно подходил, я честно раскладывал листовки, даже звонил в квартиры и призывал голосовать за кандидата.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: И убегал.

С.БОЯРСКИЙ: А некоторые просто выбрасывали листовки. Так что я, видите, ответственный.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Со всей стороны… точнее, со всех стороны порядочный Сергей Боярский у нас в гостях, напоминаю. Скажите, а есть ли у вас какая-то карьерная мечта? Вот вы сейчас в Госдуме. Может, вы хотите когда-нибудь, мечтаете об этом, не знаю, возглавить какое-нибудь ведомство, стать губернатором Петербурга, например, или ещё что-то в этом роде?

С.БОЯРСКИЙ: Я стараюсь работать с полной самоотдачей на том этапе, на котором нахожусь.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Так все говорят. Так неинтересно.

С.БОЯРСКИЙ: Но надо сказать, что у меня далеко идущие амбиции, поэтому что вы ни назовёте — я обо всём готов подумать.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Вот что бы вам…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Президентом?!

О.ДАНИЛЕВИЧ: Нет-нет-нет. Что было бы вам…

С.БОЯРСКИЙ: С удовольствием.

О.ДАНИЛЕВИЧ: О, отлично! А что было бы вам всё-таки интереснее — возглавить министерство или стать губернатором Петербурга? И если это министерство, то какое?

С.БОЯРСКИЙ: Я не готов конкретизировать свои желания, учитывая, что мой жизненный опыт и интересы простираются в таких достаточно разных сферах жизни. Вот что доверят мне — тем я и буду заниматься. Во всём готов разбираться. Есть, конечно, узкие места, в которых разобраться сложнее любому человеку, но в целом мне нравится работать там, где виден результат.

Не имея, так сказать, прямого отношения к телевидению ровно до того момента, когда меня назначили генеральным директором канала, мне кажется, за четыре года в Санкт-Петербурге, сформировав сильную команду людей, которые доверяют мне, моему стилю управления, моим личным качествам и деловым, мы добились определённого результата, который в свою очередь повлиял на итоги голосования в Петербурге в адрес моей кандидатуры. Потому что, видимо, в первую очередь по телеканалу, который я возглавлял, судили о том, на что я способен, наши избиратели.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: То есть? В смысле?

О.ДАНИЛЕВИЧ: Давайте я сейчас конкретизирую опять свой вопрос.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Да, давай.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Я называю вам три министерства, опять же по комитетам. Министерство культуры. Министерство связи, в смысле — Минкомсвязи. И что там?

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Министерство образования?

О.ДАНИЛЕВИЧ: Нет. Думаю про экологию. Куда же вас тогда лучше?

С.БОЯРСКИЙ: Министерство природных ресурсов?

О.ДАНИЛЕВИЧ: Природных ресурсов. Ну, мне кажется, вам будет скучно там.

С.БОЯРСКИЙ: Знаете, очень неблагодарное дело — вот так гадать. Вот честно вам скажу.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Ой, а мне так нравится, нам вообще! Мы очень любим.

С.БОЯРСКИЙ: Я вижу, что вы любите.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Гадать на картах Таро.

О.ДАНИЛЕВИЧ: И на кофейной гуще. Не скажете нам, что за министерство вы бы возглавили?

С.БОЯРСКИЙ: Я готов возглавить любое министерство…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Которое вам доверят.

С.БОЯРСКИЙ: Которое мне доверят.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Так неинтересно! Вы-то чего хотите? Самый сложный вопрос в жизни, когда человеку задают: «Что вы хотите на самом деле?» Можете на него ответить? Что вы хотите?

С.БОЯРСКИЙ: Хочу быть счастливым, хочу приносить пользу и быть востребованным. А для этого нужно посвящать себя всецело той работе, которой ты занимаешься. Вот и всё.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Смотрите, из вашего прошлогоднего интервью: «Сын Боярского — это стандартное клише. В родном городе я пять лет назад эту ситуацию переломил, особенно когда стал директором телеканала. В Петербурге я уже просто Сергей Боярский, без приставки “сын”. Думаю, так будет и в Госдуме». Переломили ситуацию? Исчезла приставка? Или её и не было?

С.БОЯРСКИЙ: Вы знаете, даже на удивление как-то с моим приездом в Москву всё меньше и меньше заголовков с приставкой «сын», даже когда новости, в общем, носят такой праздный характер. Очень приятно, спасибо за то, что вспомнили про то, что у меня есть имя. И мне так комфортнее. Несмотря на то, что я очень люблю и уважаю своего отца, и безусловно, я его сын и во многом ему обязан, и сегодняшним, и, наверное, всем своим жизненным путём так или иначе, но это просто уже переходило в какое-то, знаете, клише совершенно неоправданное. Мне 37 лет скоро… то есть 38 скоро, а 37 уже. Так что…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: После 30 уже не считаешь.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Первые 45 лет жизни мальчика, да?

С.БОЯРСКИЙ: Имя «сын» поднадоело.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А ещё знаете, что заметила? Вы в начале программы говорили «у вас в Москве» и «у нас в Петербурге». Когда-нибудь случится такое, что выбудете говорить и «у нас в Москве»?

С.БОЯРСКИЙ: Должно пройти время, видимо.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Пока чужая Москва?

С.БОЯРСКИЙ: Привыкаю. Но я всё равно вахтенным методом, то есть выходные в Петербурге. Плюс…

О.ДАНИЛЕВИЧ: А супруга у вас где?

С.БОЯРСКИЙ: В Петербурге. И дети, и все. Я здесь абсолютно один, только коллеги. Иногда навещают друзья.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Ну, Skype сейчас есть.

С.БОЯРСКИЙ: Есть. Нет, в этом плане… Да, конечно, транспортное сообщение. Мне уже ничего не стоит съездить с утра в Петербург, а вечером вернуться в Москве, и наоборот.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Но планов перевозить семью сюда нет?

С.БОЯРСКИЙ: Вы знаете, всё упирается…

О.ДАНИЛЕВИЧ: В деньги?

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: В школу.

С.БОЯРСКИЙ: В детей, конечно, да. Потому что дочка уже настроилась поступать в вуз петербургский. Маленькая тоже обросла, так сказать, и друзьями, и каким-то привычным образом жизни — в уютном доме с понятной инфраструктурой. Я бы не хотел вот сейчас сломать им жизнь в плане переезда в другой город. Надо присмотреться. Если я пойму, что Москва — это уже навсегда, то тогда, конечно, нужно будет принимать решение. Но должно пройти время, чтобы я это осознал. Пока прошло только полгода.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А Катя куда собирается?

О.ДАНИЛЕВИЧ: Сейчас будет удивительное…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Я хотела спросить, куда старшая собирается.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Сейчас, подожди! Сейчас будет удивительное для всех, потому что только что Сергей Боярский, ну, пару минут назад сказал, что ему 37 исполняется, потом передумал и сказал, что 38 исполняется. Дочке — 19? Или 18?

С.БОЯРСКИЙ: 18.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А куда она собирается поступать?

С.БОЯРСКИЙ: В Институт кино и телевидения.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Всё-таки.

О.ДАНИЛЕВИЧ: И молчание такое повисло!

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Ещё есть интервью вашей мамы: «Серёжа женился очень рано, в 18 лет. Мальчик, которого я пестовала, обожала, боготворила, в которого мы вкладывали всё, что только можно, стал папой и ушёл от нас жить отдельно. Это для меня стало шоком. Так рано создавать семью? Зачем?!» Это интервью вашей мамы, Сергей.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Зачем, Сергей?

С.БОЯРСКИЙ: Ну, как зачем? Так было нужно на тот момент. Была любовь, появился ребёнок, и мы сыграли свадьбу. Всё правильно.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Скажите, а тяжело было?

С.БОЯРСКИЙ: Ну, конечно, непросто в 19 лет потерять свободу и получить огромный груз ответственности за хотя бы даже финансово-хозяйственное обеспечение твоей новой ячейки гражданского общества. Но, как видите, я справился. И наверное, во многом благодаря этому мобилизовал свои усилия. Может быть, по-другому сложился мой жизненный путь, и карьерный в том числе, если бы у меня была возможность погулять, подумать, знаете, поискать себя.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Ваши методы воспитания как-то похожи на методы воспитания вашего отца?

С.БОЯРСКИЙ: Очень. Я практически не воспитываю своих детей — так же, как и он. Мало их вижу. И очень люблю.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Ну а есть какие-то базовые принципы: в семье Боярских должно быть вот так, вот так и вот так?

С.БОЯРСКИЙ: Честно вам скажу, с отцом никогда не было никаких воспитательных бесед. Вот как-то он внутренним стержнем своим, взглядом показывал мне, что такое хорошо, а что такое плохо, своим примером. Я стараюсь так же воспитывать дочерей — в огромной любви. Они видят (надеюсь, они это видят), насколько я их люблю. Своим примером показываю и рассказываю порой, как надо поступать, а как не надо. Мне кажется, они растут хорошими девочками. И я очень этому рад.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Я сейчас вспомнила… Кажется, это был Захар Прилепин, который у нас тоже был в гостях, в «Бла-бландинках». И он нам сказал, что самое главное, как ему кажется, в воспитании собственных детей — это однажды не сесть и не поговорить со своими детьми для того, чтобы они сами…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Поняли.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Думали, как им нужно жить. Не давать им никаких советов, а чтобы они сами понимали. Вы тоже, получается, этой модели придерживаетесь?

С.БОЯРСКИЙ: Это очень мудро. По крайней мере, навязывать свою точку зрения точно не нужно. Наверное, у ребёнка может, если есть доверие между родителем и ребёнком, возникнуть момент, когда он сам придёт и попросит у тебя совета. И так иногда, редко, но делает моя старшая дочь. А так я полностью согласен, что нужно самому искать истину, самому наступать на все грабли. Конечно, родители везде стараются подстелить соломки побольше, побольше…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Но ведь не получается.

С.БОЯРСКИЙ: Это невозможно, к сожалению. Так устроен мир.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А вы часто приходите за советом? И что вы спрашиваете?

С.БОЯРСКИЙ: Так случилось, что уже давно за конкретным советом я прийти не могу, потому что любая сфера моей деятельности очень далека от мировоззрения и профессий моих родителей. Самое главное — я прихожу сверить камертон уверенности в своей нравственной правоте в любом деле. Ну, то есть пока меня родители поддерживают — это значит, что я с морально-этической точки зрения силён, потому что прав, потому что я могу на себя в зеркало смотреть уверенно и смотреть в глаза оппоненту лживому с гораздо большим потенциалом, чем у него, условно говоря. Но порой не хватает профессиональных советов. Есть же династии — и политические, и предпринимательские…

О.ДАНИЛЕВИЧ: За профессиональными советами к кому ходите?

С.БОЯРСКИЙ: Ни к кому. К коллегам, к друзьям, которые также находятся в поиске. Это в основном мои сверстники. Старшие товарищи, конечно, есть, но вот таких, которых я мог бы назвать, так сказать, своими «отцами в профессии», — таких, наверное, нет.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Часто ли вы собираетесь всей семьёй, чтобы вот и Лиза приехала?

С.БОЯРСКИЙ: Нет, такого не бывает практически никогда. К сожалению, поводы бывают грустные. Недавно ушёл из жизни двоюродный брат моего отца, дядя Саша Боярский. И вот на короткое время действительно вся большая наша семья Боярских со всеми родственниками встретилась на вот этих траурных церемониях.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Рубрика.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Уже, да?

О.ДАНИЛЕВИЧ: Да, рубрика, потому что у нас, к сожалению, осталось совсем-совсем мало времени.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Я вас про уху хотела спросить. Про уху. У вас есть какой-то секретный рецепт?

С.БОЯРСКИЙ: Нет-нет.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Нет, правда?

С.БОЯРСКИЙ: Просто люблю ловить рыбу. Делаю это очень редко. И самая вкусная уха — это та, которая с друзьями, на костре, на берегу у озера.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Ну вот, скоро можно будет открыть…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Катечка, всё! Первый вопрос из нашей рубрики: что вы скрыли когда-то от мамы?

С.БОЯРСКИЙ: Ну, например, что я курю.

О.ДАНИЛЕВИЧ: До сих пор?

С.БОЯРСКИЙ: Нет. Уже стал курить при родителях где-то лет с 27, а до этого не позволял себе.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Второй вопрос: с какой бы блондинкой вы бы могли изменить жене?

С.БОЯРСКИЙ: Исключённый вариант. Ни с какой.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Самая большая ошибка в жизни?

С.БОЯРСКИЙ: Впереди.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Оля, у нас не хватает одного вопроса.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Мы потеряли один вопрос из нашей рубрики.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Ты тоже зависла?

О.ДАНИЛЕВИЧ: Я не помню, какой главный.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Давайте мы спросим у вас: кто ваш лучший друг?

С.БОЯРСКИЙ: Вы знаете, у меня… Я не могу назвать одного лучшего друга. У меня очень хорошая компания друзей.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Давай зададим другой…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Я вопрос вспомнила! У кого бы вы попросили прощения?

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Во!

С.БОЯРСКИЙ: У Господа Бога за все свои грехи. А их немало.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А вроде бы такой честный человек, да? А есть грехи.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Честный, нравственный человек пришёл, а грехи всё равно есть. Сергей Боярский был у нас в гостях. Спасибо, что пришли

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Спасибо, что нашли время. Ольга Данилевич…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Катерина Звягинцева.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Через неделю услышимся. Пока!

О.ДАНИЛЕВИЧ: Пока!