Е.ВОЛГИНА: 15 часов 6 минут в столице. Радиостанция «Говорит Москва». 94.8. У микрофона Евгения Волгина. Всем доброго дня. Это программа «Умные парни». Валерий Максименко у нас сегодня наш умный парень, замдиректора Федеральной службы исполнения наказаний Российской Федерации.

Валерий Александрович, здравствуйте.

В.МАКСИМЕНКО: Здравствуйте.

Е.ВОЛГИНА: Наши координаты: 73-73-948 – телефон прямого эфира по коду 8-495, sms-сообщения - +7-925-88-88-948, Twitter @govoritmsk, Telegram – govoritmskbot и наш Telegram-канал, где все новости – radiomsk. Явки, пароли сдала.

Давайте теперь про другие явки и пароли поговорим. Потому что, пока вы к нам ехали, много новостей по поводу ФСИН нападало. Например, такая новость была: кота-наркокурьера в Татарстане определили в приют. Животное обнаружили сотрудники исправительной колонии в Менделеевске. В управлении ФСИН по республике сообщили, что в ошейнике кошки было спрятано вещество коричневого цвета. Экспертиза показала, что это гашиш. Кошку, запрещенный груз передали полицейским. Животное определили в приют в Набережных Челнах. Еще читаю, что под Тулой пропал еще кот-наркокурьер, это в октябре было дело. И тогда возникает вопрос: видимо, коты в ходу у наркоторговцев и у тех людей, которые передают наркотики заключенным. А с помощью кого еще передают?

В.МАКСИМЕНКО: Ой, да способов передачи очень много. Если брать чисто животных, это коты, собаки, обезьяны, голуби, еще много другой всякой живности. Знаете, пути доставки наркотиков, особенно в места лишения свободы, - это, конечно, очень большая головная боль во всем мире. Это не только у нас. На самом деле это проблема, которая во всем мире.

Я просто вернулся не так давно с мирового форума, скажем так, где раз в год собираются директора и другие руководители тюремных систем мира. Он проходил в Аргентине.

Е.ВОЛГИНА: Обмениваются опытом.

В.МАКСИМЕНКО: Не только обмениваются опытом. Рассказывают о своих каких-то достижениях, о передовых технологиях, на самом деле тоже обмениваются опытом. Ничего плохого в этом нет, наоборот это хорошо. Я могу сказать, что Россия была отмечена в достаточно хорошую сторону, наша российская тюремная система. Почему? Во-первых, на самом деле достижения в области медицины, и нас за это очень хвалили.

Е.ВОЛГИНА: Это вы курируете, это мы в курсе.

В.МАКСИМЕНКО: Это да. Но не только курируем. Когда подходят руководители других тюремных систем, скажем, стран Европы и просят не то, чтобы о помощи… по большому счету о помощи, когда просят методологией, методикой поделиться, чтобы вылечить каких-то заключенных. Потому что сейчас многие страны Европы в связи с беженцами из Африки, Ближнего Востока столкнулись с очень серьезной проблемой – это туберкулез. Россия – лидер. А в России лидер – это ФСИН по лечению этой болезни. Поэтому просят поделиться, помочь, потому что для них это совершенно новая какая-то ситуация, к которой они оказались, в общем-то, не совсем готовы.

По условиям содержания нас отметили в лучшую сторону.

Е.ВОЛГИНА: По условиям содержания?

В.МАКСИМЕНКО: Да.

Е.ВОЛГИНА: Это, честно говоря, из ваших уст звучит странно, потому что то, что мы читаем, полностью противоположно, уж простите.

В.МАКСИМЕНКО: Да нет. Я скажу так, как один из критериев то, что в этом году Высший королевский суд Великобритании, то бишь Лондон, выдал нам в виде экстрадиции заключенных. Этого не было никогда. Перед тем как выдавать, приезжают оттуда эксперты, они смотрят, соответствуют, не соответствуют, меряют линейкой, нюхают носом, какой запах.

Е.ВОЛГИНА: Кого?

В.МАКСИМЕНКО: Комнату, где будет человек, или что-то еще. Изучают вообще, как обстановка. И после того, как будет произведен такой анализ, они это докладывают в суде. И доклады были таковы, что Верховный королевский суд принял решение выдать России.

Е.ВОЛГИНА: Потому что, что, в российских тюрьмах хорошо? Или что?

В.МАКСИМЕНКО: Не хуже как минимум, чем в английских. Это основное условие. Оно, в общем-то, не то, чтобы единственное. Мы не берем сейчас какие-то политические аспекты, но должно быть не хуже и соответствовать нормам и стандартам Евросоюза и так далее.

Опять же к нам за помощью обратились другие страны с каким моментом? С тем, что помогли как раз по путям доставки наркотиков, других запрещенных предметов, их доставляют еще БПЛА, так называемыми дронами, это беспилотные летательные аппараты. Мы это предвидели как ни странно еще много лет назад и даже научились с ними бороться.

Е.ВОЛГИНА: И как, вы глушите их что ли?

В.МАКСИМЕНКО: Глушим, сажаем. В общем, они не всегда долетают.

Е.ВОЛГИНА: Дроны, принудительная посадка.

В.МАКСИМЕНКО: Именно так. Именно так. Конечно, наши технологии очень интересные. Потому что, скажем, и в Канаде, и в той же Великобритании такими беспилотниками в тюрьмы передавали оружие даже. Я не говорю про наркотики. Наркотики, конечно, зло, но когда у заключенного в камере появляется пистолет, через окошко подлетает дрон, это, конечно, вообще непредсказуемо по последствиям, что может быть.

Кроме того, меня удивило, очень сильно порадовались наши иностранные коллеги, американские партнеры, те же канадские, подходили, говорили: «А чего, у вас правда йога, йога в тюрьме? Этого не может быть». Для европейцев это нормально. Не может быть, что йога. Я говорю, правда.

У нас было не так давно, журналистка такая Ева Меркачева, она правозащитница, предложила провести эту йогу. Ну потому что не в каждой камере можно в баскетбол сыграть, бывают маленькие по помещениям, а йога, вот он сел, сконцентрировался, сосредоточился, места много не надо.

Е.ВОЛГИНА: Я вас перебью, Валерий Александрович, я вспомнила, что, по-моему, в одной из тайских тюрем есть даже для туристов такое развлечение задорого. Люди, которые пожизненно осуждены, к ним приходит какой-то тренер или танцевальный тренер, они там какие-то постановки делают. Вы считаете, что здесь тоже можно что-то экстраполировать, условно, чтобы люди ходили на экскурсии, смотрели, как заключенные занимаются, чем занимаются, как выступают?

В.МАКСИМЕНКО: Насчет, чем они занимаются, как они выступают, вряд ли это интересно будет, и это правильно, по крайней мере, по нашему законодательству. Но я вам могу сказать, то, что самим заключенным эти занятия… Скажем, мы сейчас, кроме йоги, ввели еще и дыхательные практики, гимнастика цигун так называемая. Раньше все это называлось одним словом «аутотренинг». У нас иностранные названия как бы не очень шли, поэтому называем вот так – аутотренинг, дыхательная тренировка. Я вам скажу больше. Я так проникся, там депутаты… Вообще я всем верю. Депутаты - люди избранные народом. Я очень сильно верю сенаторам.

Е.ВОЛГИНА: А заключенным верите, когда они жалобы пишут?

В.МАКСИМЕНКО: Я верю очень сильно и поэтому, когда кто-то из великих людей сказал, что там какая-то просто неимоверная энергия где-то чего-то возникает, я вот сидел-сидел, думаю, господи, дожил до стольких лет и ничего подобного в жизни не испытывал. Думаю, ну хоть одним глазочком посмотреть, хоть разочек бы попробовать. Купил себе костюм хороший для йоги, такие кеды черные. Попросил, чтобы Алексей Меркулов помог мне, так сказать, сосредоточиться в правильном направлении. Ко мне столько приходило народу из центрального аппарата и все с этим вопросом: ну там просто будет такое желание чего-то хорошего, все хотят попробовать. Я говорю: надо испытать на себе. И решил я испытать на себе, как своим примером любой командир должен вдохновить. И решил я испытывать. И записали мне на видео, тренировался я и дома. В общем, как-то так. Но ничего подобного, то, о чем писали сенаторы, вот не получилось. Я не знаю. Вот теперь кому верить, а?

Е.ВОЛГИНА: Себе.

В.МАКСИМЕНКО: Получается, что теперь особо и верить никому нельзя.

Е.ВОЛГИНА: Тогда про увлечения. А что все-таки популярнее в тюрьме? Спорт, йога, религия, что там?

В.МАКСИМЕНКО: Вы знаете, спорт на самом деле популярен. В феврале этого года прошел футбольный матч в Бутырском тюремном замке, ваша радиостанция его освещала.

Е.ВОЛГИНА: Когда Мамаев с Кокориным были.

В.МАКСИМЕНКО: Да. Конечно, это послужило сигналом к запуску программы по спортивизации наших исправительных заведений по всей стране. Стали появляться в прогулочных двориках, если это касается СИЗО, и турники какие-то, перекладины, где-то брусья, где-то что-то еще, чтобы человек не только вышел, подышал воздухом, но и сделал хотя бы несколько отжиманий, подтягиваний, что-то. На территории разных колоний тоже стали оборудоваться. И раньше были какие-то спортивные городки, но сейчас они намного лучше, есть современные, хорошие.

Я очень скоро приглашу в СИЗО-6, это в Печатниках, есть такое СИЗО в Москве женское, там подходит к завершению реконструкция. Там будет очень хороший спортивный городок, я думаю, что один из лучших даже не просто в тюрьме, а вообще один из лучших будет в Москве спортивный городок. Серьезно. Это на полном серьезе. Будет чему удивиться. Я думаю, где-то ближе к концу ноября или в начале декабря, я обязательно приглашу и вас, и ваших коллег. Это на самом деле полезно.

Что касается той же йоги, вы знаете, почему полезно? Я могу сказать однозначно, мы проводили анализ того, что происходит, что у нас получалось? У нас получилось, что те люди, которые начинали заниматься или дыхательными практиками, или чем-то еще, той же йогой, они стали меньше обращаться к врачам. Причем это резко на самом деле, обращений количество стало падать.

Второе. Когда человек попадает в тюрьму, для него это стресс, вы понимаете, всякие мысли: кто-то кого-то побил, не добил или что-то еще. Начинают вешаться. Ну мало ли чего… То есть не «мало ли чего», а это на самом деле первые дни заключения для человека реально стресс, когда человек думает о самоубийстве, жизнь кончилась и так далее, и так далее. Таких людей, если мы их выявляем, мы их ставим на профучет.

Е.ВОЛГИНА: И прописываете йогу?

В.МАКСИМЕНКО: Нет, мы не прописываем йогу. Я могу сказать, что те, кто занимались йогой, вот двух человек мы сняли с такого учета. Потому что мысли о конце света, о конце жизни для этих людей прошли и люди стали думать о чем-то другом, я не знаю, высоком, светлом или о семье своей.

Е.ВОЛГИНА: То есть это своего рода профилактика суицидов, такая йога – профилактика суицидов.

В.МАКСИМЕНКО: В том числе. Скажем так, человек уходит от каких-то мыслей того, что мир кончился, жизнь закончилась, о начинает думать о чем-то другом, наверное, о хорошем, о светлом, о высоком, о добром. Поэтому мысли о самоубийстве, может быть, не у всех, но для того, чтобы человека снять с профилактического учета… Это не то, что он один раз сходил, «все, я больше не хочу». За ним надо наблюдать, надо учитывать настроение, поведение и так далее, это анализировать надо. Если сняли, то это значит, реально человек уже не представляет угрозы для себя.

Е.ВОЛГИНА: То есть двое, которые йогой занимались, они снялись с профилактического учета по суициду?

В.МАКСИМЕНКО: Да. За полгода.

Е.ВОЛГИНА: Любопытно.

В.МАКСИМЕНКО: На самом деле и то, что по здоровью меньше обращений. Я не говорю, что мы экономим на таблетках и для нас это так радостно, но нам всегда хорошо, когда наши подопечные мало болеют. Мы все им здоровья желаем.

Е.ВОЛГИНА: Вот про подопечных еще, давайте про патагонию тогда. Вы говорите, что обмениваетесь опытом и так далее. Неоднократно появлялись заявления, что сейчас общемировая такая практика, чтобы людей все-таки в СИЗО, в изоляторе временного содержания держать как можно меньше и не всех скопом. А так вроде бы по нашей новостной какой-то верстке посмотришь, так или иначе, что шоколадку украл, что в протестах участвовал, что кого-то убил – сразу в СИЗО. Вот есть такая тенденция все-таки, что не в СИЗО, а, может, другие формы есть, в конце концов, ограничения по свободе, по деятельности. Как вы к этому относитесь?

В.МАКСИМЕНКО: Такое на самом деле есть. И на этом международном форуме, который проходил в Аргентине, было отмечено, в том числе коллегами нашими, партнерами, как высокое достижение то, что на самом деле реально в России идет гуманизация законодательства. Потому что такой вид лишения свободы, как принудительные работы в исправительных центрах, это с прошлого года было введено, еще и двух лет нет, но очень широко сейчас применяется судами этот вид наказания. На самом деле это хорошо. Это не лишение свободы в чистом виде. Это человек живет в каком-то общежитии, он ходит в обычную районную поликлинику, у него есть мобильный телефон, он может встречаться с родными и близкими после работы. Он должен просто спать прийти туда, куда обязан, и все, а так выполнять работу. С него удерживаются денежные средства – и это тоже вид наказания. Конечно, за какие-то мелкие преступления, за шоколадку, носки, тапочки или кто-то чего-то где-то украл в магазине на 200 рублей, а ему дают три года, а цена ущерба 200-300 рублей, ну глупость… Не глупость, конечно, мы не можем говорить, что это глупость, это все-таки суд независимый, поэтому решение суда по любому свято. Но соразмерность преступления, наказания и экономическая его затратность. Держать человека в тюрьме – это достаточно дорогое удовольствие. Его надо кормить, поить, одевать, лечить, учить чему-то, если он совсем безграмотный. Очень много людей попадают в тюрьму и они, в общем-то, даже не умеют читать, и школу заканчивают в тюрьме.

Е.ВОЛГИНА: Тут еще такой момент по поводу тюрьмы. Владимир Путин сделал заявление буквально за несколько минут до того, как вы к нам пришли, что ФСИН нужно улучшать подготовку сотрудников, а МВД – укреплять доверие граждан. Он сказал: «ФСИН необходимо обеспечить соблюдение законности в местах лишения свободы, в том числе путем жесткого отбора и повышения качества подготовки сотрудников».

Не так давно руководитель ФСИН сменился. Вот сейчас вы видите, во-первых, какие-то действительно изменения, они уже оформились? И другой момент. А во ФСИН считают проблемой подготовку сотрудников? Или вот сейчас на это указал президент.

В.МАКСИМЕНКО: Начнем с того, что да, руководитель сменился. Александр Петрович Калашников – руководитель, директор ФСИН. Ну обсуждать руководителя – это как бы не совсем корректно, поэтому особых прав на это никто не имеет.

Е.ВОЛГИНА: Но вы работаете.

В.МАКСИМЕНКО: Работаем, да. Я вам приведу один пример. Вот я работаю во ФСИНе почти семь лет, уже семь. 1 ноября ровно семь лет. Есть те, кто находятся в тюрьме, в СИЗО, и те, кто находятся в колониях. И там и там люди болеют. Вот есть одно постановление правительства 54-е, а второе постановление 3-е. Если какие-то наступают болезни у человека, такие, что он не может отбывать наказание, скажем так, они смертельно опасные. И вот эти два перечня, они разные. Не знаю… Понимаете, вроде как себя умным считаю или считал, получалось что-то хорошо в области медицины, но вот очевидных вещей я не видел, работая семь лет. Мне был задан один вопрос: а почему они разные, эти перечни, вот в одном на двадцать болезней меньше. Что, если можно находиться в СИЗО, то вот с этими болезнями можно в тюрьме, а в колонии нельзя и наоборот. Должна быть какая-то унифицированная, единая вещь. На самом деле не то, что осенило. Думаю, а как я не додумался. Вот задаю себе вопрос, что же, такой глупый что ли? Вот до меня не дошло за семь лет, а человек за три дня, еще даже, может быть, не во всем разобравшись, не все приняв хозяйство, задал этот вопрос, который, в общем, далек от какой-то, скажем, оперативной службы. И этот вопрос по существу абсолютно верен. Сейчас принято решение, дано указание директора, что мы готовим новый перечень, он будет единый для всех тех, кто находится в местах лишения свободы – и для тюрьмы, и для колонии, и для СИЗО. То есть перечень заболеваний, которые препятствуют нахождению в местах уголовно-исполнительной системы. Это разумно. Это я вам просто…

Е.ВОЛГИНА: В качестве примера, я поняла, когда господин Калашников принял работу, что называется.

По поводу все-таки подготовки сотрудников. Понимают внутри ФСИН, что сотрудники недостаточно подготовлены по той или иной части или нет?

В.МАКСИМЕНКО: По всей видимости, понимают.

Е.ВОЛГИНА: Сами или за них?

В.МАКСИМЕНКО: Нет, я думаю, понимают. К примеру, тот человек, которого вчера вы мне показывали, присылали эти видеокадры в красноярской колонии, он был начальник колонии или чего-то там, кого-то побил или окунул головой куда-то в туалет, ну вроде как, сейчас разбираются, то ли окунул, то ли не окунул, может, это инсценировка, а может фотошоп, а может это не заключенный, а его брат, сват или племянник. Ну к примеру. Но в принципе это начальник был какой-то колонии. Он сейчас пошел на повышение. Видно, за вот это вот действие. Он сейчас исполняет обязанности первого зама управления по Красноярскому краю. То есть будет великий, большой начальник. Наверное, кто-то посчитал, что таким образом он совершил подвиг. На мой взгляд, глупость это несусветная.

Е.ВОЛГИНА: Там не Красноярский, Пермский все-таки, наверное.

В.МАКСИМЕНКО: Я не знаю. То, что вы присылали.

Е.ВОЛГИНА: Это речь идет о том…

В.МАКСИМЕНКО: Это были кадры, когда макали головой в унитаз.

Е.ВОЛГИНА: А, это другое дело, да.

В.МАКСИМЕНКО: Это Красноярский, по-моему, край. Но суть здесь не в этом. Конечно, есть проблемы по подготовке кадров. Точнее, проблем-то по подготовке по большому счету не так много. То есть это обычный учебный процесс. То есть это как в любом институте, в любой академии или каком-то университете, есть преподаватели, куда люди ходят, слушают лекции.

Е.ВОЛГИНА: Но на лекциях им что говорят? В случае чего вы можете пытать, главное – правильно документы составить. Уж простите, что я формулирую вопрос так. Но просто в какой момент появляются вот эти люди, которые потом фигурируют в расследовании, потом оказывается, они кого-то пырнули ножом в качестве какой-то пытки, а потом по документам было, что он сам на стекло упал и так далее. В какой момент? Вот как такие люди оказываются вообще при должности?

В.МАКСИМЕНКО: Ну как люди оказываются при должности? Здесь вопросы, конечно, есть. Я могу сказать, что служба психологического отбора, профессионального отбора, она реально сейчас очень сильно укрепилась по методикам, по техникам отбора. Это компьютерные программы, реально очень хорошие, мудрые, такие ученые хорошие программы. Они помогают отобрать. Но до конца прочитать человека очень-очень сложно, и не всегда психолог может, скажем так, правильно дать какую-то оценку и так далее, к большому сожалению. Хотя усиливаем, усиливаем и усиливаем этот отбор. У нас реально в службе специалисты по психологическим каким-то тестированиям, я скажу, мирового уровня, имеют сертификаты разных стран, то есть реально гуру в этой области. Пытаемся все это внедрить, распространить. Много чего получилось.

Е.ВОЛГИНА: Но садисты – это часть системы, вот так, откровенно если?

В.МАКСИМЕНКО: Смотрите, человек на улице мучает кошку. Кто он? Садист. Он часть чего?

Е.ВОЛГИНА: На улице он мучает кошку, да, ему за это полагается наказание. А когда человек вроде бы при исполнении находится, это ж своего рода повышает его ответственность. Условно, есть же у нас истязание, я не знаю, человека, заведомо находящегося в беспомощном состоянии.

В.МАКСИМЕНКО: Это да.

Е.ВОЛГИНА: Вот. То есть это часть системы, садисты, получается, или что?

В.МАКСИМЕНКО: Это часть общества, я думаю, все-таки. Общества. Садисты, люди с не всегда здоровым, скажем так, психоэмоциональным фоном, они есть всегда, они были, они будут. Задача в том, чтобы их правильно и своевременно прочитать, чтобы этот человек не наломал, что называется, дров, чтобы он не пошел в какие-то массовые убийства. Не всегда мы можем это сделать, к большому сожалению. Поэтому и появляются иногда жертвы, покалеченные люди. Они, я думаю, что в любой среде, в любом коллективе. Порой сидит тихоня-тихоня, а потом такое учудит.

Е.ВОЛГИНА: Скажем так, мы об этом узнаем фактически, потому что у нас обрывочные сведения, и мы вынуждены оперировать этими обрывочными сведениями, чтобы составить некое видение. Система, она действительно такая, что в каждой, не знаю, третьей колонии действительно есть сотруднике ФСИН садист, которого покрывает, соответственно, начальник. Я почему все-таки заостряю на этом внимание? Потому что вот. ГУ ФСИН проводит проверку по факту телесных повреждений (ножевых ранений), причиненных к заключенному ИК-9. Это Пермский край.

В.МАКСИМЕНКО: А кто ему причинил?

Е.ВОЛГИНА: Вот. Сообщил о фактах, изложенных бывшим заключенным после освобождения из колонии. Он сказал, что в колонии на него совершались нападения. «Один из бандитов, подозревая, что Даниил мешает наркотрафику и наркоторговле в отряде, подло со спины напал на него, ударил ножом. Но вместо регистрации рапорта о совершенном преступлении, покушении на убийство, в книге учета сообщений о преступлениях в колонии полковник приказал оперативникам скрыть преступление под видом несчастного случая».

В.МАКСИМЕНКО: То есть сам себя ножом сзади. Здесь, понимаете, дать комментарий буквально со слов очень сложно. Естественно, вопрос этот непростой. Здесь по большому счету, если то, что он говорит, это правда, это, конечно, совершено преступление. Поэтому я думаю, на самом деле проверка будет проведена. Не будет, а проведена, это однозначно.

Е.ВОЛГИНА: Там уже проводится.

В.МАКСИМЕНКО: Будут установлены эти факты. В случае сокрытия преступления и те, кто совершил это, и те, кто дал указание скрыть, они, конечно, будут нести уголовную ответственность. Это абсолютно точно.

Что касается, приходят люди садисты, не садисты, на самом деле очень много случаев, они печальные.

Е.ВОЛГИНА: Ярославская та же колония, самый громкий случай. Помните случай в ярославской колонии?

В.МАКСИМЕНКО: Да, конечно, помню. Ну как, громкий?

Е.ВОЛГИНА: Или следы от кипятильника в СИЗО у одного из предпринимателей, тоже было дело.

В.МАКСИМЕНКО: Тоже было. Здесь что можно сказать? Конечно, когда человек получает власть над другими людьми, и они заведомо от него зависимы, в общем-то, сделать, ответить ничего не могут, эта власть порой пьянит, кружит голову. И здесь задача командиров, начальников увидеть, как человек меняется, и убрать его оттуда подальше. Не всегда успевают.

Е.ВОЛГИНА: Сейчас новости. У нас Валерий Максименко, замдиректора ФСИН России. Продолжим после информационного выпуска.

 

Новости

 

Е.ВОЛГИНА: Мы во время информационного выпуска загрузились вот этой историей в Соликамске. С нее мы в принципе начали. Сейчас, как видите, уже развитие есть, потому что там какие-то массовые нарушения нашли, начальника отстранили. Я так понимаю, что вы проверите, потом скажете, что там и как было.

В.МАКСИМЕНКО: Здесь да. Я просто конкретно с этим эпизодом совершенно не знаком, с Соликамском, колонией. Просто врать не хочу и комментировать ничего не хочу, так как не знаю. Узнаем, разберемся. Конечно, если начальник допускает нарушения, он не будет больше начальником. Это абсолютно точно. Это не только касается Соликамска, Пермского края или какого-то еще.

Е.ВОЛГИНА: Ну вот сейчас, вы заметили же, довольно много стало просачиваться такой информации. Хотя мы предполагаем, что ФСИН, конечно, закрытая структура, и всякое возможно. Но вы предполагаете, что могут начаться какие-то серьезные системные чистки в этой вашей структуре, именно в части начальников колоний и так далее? Потому что с них основной спрос. Или вот это точечная такая история, что нельзя говорить, что это вообще по всей России происходит, и рука руку моет?

В.МАКСИМЕНКО: Я не думаю, что это происходит по всей России. То, что это становится известно, ну оно становится известно каждый год, каждый месяц, где-то что-то происходит. Потому что тюремная система – это как бы страна тоже небольшая, со своим укладом, со своей жизнью, со своими правилами, и там происходит ровно то же, что и происходит в нашем прекрасном обществе. Бывает, кого-то бьют, бывает, заключенные между собой какие-то разборки – все то же, что происходит на улице. Здесь говорить о том, что этого не было и вдруг это стало, конечно, нет. То, что вы просто много узнаете фактов… К примеру, про армию, про случай дедовщины, по солдату, вот как бы один.

Е.ВОЛГИНА: Про Шамсутдинова. Но там еще не доказан факт того, была дедовщина или нет.

В.МАКСИМЕНКО: Не доказано, была, не была, но мы не будем туда углубляться. Я просто про то, что на сегодня более открытой системы для своего общества, чем ФСИН, из всех силовых структур нет. Я могу абсолютно точно сказать.

Е.ВОЛГИНА: Но это с недавних пор тогда уж все-таки. С недавних пор.

В.МАКСИМЕНКО: Да.

Е.ВОЛГИНА: Не всегда это было.

В.МАКСИМЕНКО: Конечно, не всегда. Я же говорил, что люди раньше, выходя из тюрьмы, боялись даже рассказать о том, что там было. И вот когда говоришь с ним, все нормально, нормально, абсолютно нормально, а потом «ты сидел, чего там?» человек замыкается, уходит и все. А сейчас люди не боятся. Сейчас люди не то, что не боятся, то есть они даже ведут репортажи из тюрьмы. Это, конечно, тоже неправильно, это уже перебор, наверное, в открытости, но ведут оттуда даже прямые эфиры.

Е.ВОЛГИНА: Фотки Цеповяза мы помним, тоже были.

В.МАКСИМЕНКО: Не только фотки. Очень много всяких. Я так понимаю, что как-то стараются люди посоревноваться. Бывает, заключенные чего-то выкладывают, а бывает, наши сотрудники выкладывают то, где, в общем-то...

Е.ВОЛГИНА: Иногда сотрудники выкладывают то, что не хотелось бы, чтобы они выкладывали, как-то так.

В.МАКСИМЕНКО: Не хотелось бы, чтобы они это делали.

Е.ВОЛГИНА: Да.

В.МАКСИМЕНКО: Снимали, а потом, что называется, уголовное дело на себя. Ну не всегда люди дружат с головой. Выкладывают это, становятся звездами YouTube. Видно, это так популярно, так модно сегодня. Поэтому хочется их всех попросить, дорогие товарищи – и те и другие – граждане нашей страны, и заключенные, и сотрудники, если у кого чего там есть про нарушения, не таите это в себе и не держите, выкладывайте в эфир, передавайте журналистам, все это публикуйте.

Е.ВОЛГИНА: Валерию Максименко еще заодно.

В.МАКСИМЕНКО: Да и мне, пожалуйста. Конечно. Да я у вас попрошу, у других людей. Я думаю, вы не будете это тоже в себе держать, вы сделаете это достоянием общества. Но именно вот эти действия, они и позволят очиститься. Потому что если будет закрытая система, если будет полный железный занавес, и чего там, и как там происходит не будет знать наше общество, то я думаю, это не совсем будет правильно. Тогда и изменений к лучшему не будет. Я же говорю, что все наши международные коллеги, партнеры, европейские, американские, канадские, Израиль – все признают позитивные изменения в условиях содержания, наших каких-то наработках в той же медицине, в целом по стране. И пример то, что Лондон выдал одного, потом двух, такого не было никогда. То есть признал Лондон. Уж более привередливых, ну простите в этом отношении за такое слово, ну более привередливых у нас не было.

Е.ВОЛГИНА: Деление на красную и черную зону еще актуально?

В.МАКСИМЕНКО: Говорят, что они есть.

Е.ВОЛГИНА: Внезапно.

В.МАКСИМЕНКО: Я не буду говорить, они есть или их нет, но молва как бы такая есть. Верить или не верить? Думаю, что совсем не верить, наверное, было бы неправильно, но и верить тоже было бы неправильно.

Е.ВОЛГИНА: А кто об этом знает?

В.МАКСИМЕНКО: Я считаю, лично мое мнение, что есть зоны, колонии, где есть начальник, который правильно себя ведет, правильно работает, у которого дисциплина и порядок, который соблюдает, скажем так, устав, который требователен к себе и который ведет правильную политику среди своих подчиненных, и тех людей, над которыми он стоит, я имею в виду заключенных. А есть, где бардак, где начальник приходит на работу пьяный, образно говоря. И такие случаи были. И выгоняли, и будем выгонять. Глядя на него, разбалтываются его подчиненные, начинают творить все, что угодно, начинают деньги вымогать, в том числе у заключенных. Какая это зона? Черная? Красная? Да бог его знает. Есть те, кто хорошо исполняет обязанности, добросовестно и честно, а есть - негодяи. От последних избавимся.

Е.ВОЛГИНА: Тут еще МВД собирается заглушить сотовую связь в СИЗО и колониях.

В.МАКСИМЕНКО: Это хорошо.

Е.ВОЛГИНА: Ведомство намерено бороться с незаконными колл-центрами и дистанционным мошенничеством. По информации источников РБК, этот вопрос должны проработать к середине следующего года. Поручили снизить количество преступлений с использованием информационно-телекоммуникационных технологий в МВД, на коллегии МВД. Ну и вот ведомства решили этим заняться.

У меня только один вопрос. Хорошо. Если глушилки будут, во-первых, как это будет работать? И как, например, планируют организовывать общение с родными после запрета мобильных? Или по мобильному вообще родные не общаются, родственники между собой?

В.МАКСИМЕНКО: Мобильные телефоны в местах лишения свободы, в общем-то, запрещены. Они запрещены как для заключенных, так и для сотрудников. Ходить в периметре колонии с мобильным телефоном - это нарушение, за это можно работу потерять свою. То есть это запрещено. И те, кто проносят, это, конечно, люди неправильно себя ведут, они допускают грубейшие нарушения дисциплины.

Вопрос этот поднимался очень давно. Я помню, очень давно пытались заглушить, выключить какие-то соты, скажем, здесь, в районе «Бутырки». Очень много там перекрикиваются. Но заглушили соседние дома, и люди потеряли возможность позвонить, поговорить по телефону. Это район Тверской улицы, Новослободская улица, Бутырский Вал, в общем, центр, и дома там есть простые, есть получше, разные дома, но звонить не мог никто. Конечно, пришлось от этого отказаться.

Другое дело, что сейчас стараемся использовать все возможные… То есть мы со связью сотовой боремся давно, с переменным успехом. Понимаете, почему? Вот я уже приводил этот пример. Какая-то отдаленная колония и там населенный пункт, ну деревня, село, поселок, не знаю, просто ПГТ, поселок городского типа или просто по селение. Названия могут быть разные. И вот трафик сотового оператора в месяц составляет 400 тысяч рублей у этой деревни, а трафик колонии – несколько миллионов, до десятков. И когда мы говорим, надо заглушить, не будем глушить, то наоборот, сигнал усиливают, усиливают в разы. Вот когда мы начинаем глушить, и заключенные начинают, в общем-то, испытывать дискомфорт, и снижается денежный поток сотовому оператору, они включают сигнал сильнее, и снова идет, скажем так, вещание.

Е.ВОЛГИНА: То есть что, надо с сотовыми операторами работать что ли? Или что?

В.МАКСИМЕНКО: Надо работать. Но, понимаете, приказать им ФСИН не может. У них это бизнес.

Е.ВОЛГИНА: Так и у сотрудников ФСИН, наверное, которые, возможно, закрывают глаза на это, это тоже бизнес.

В.МАКСИМЕНКО: Конечно. Конечно. Это тоже бизнес. Этих людей тоже надо вычислять. Это процесс непрерывной борьбы. Есть колонии, есть места, где образцовая дисциплина, все… Беру «Лефортово». Я не слышал, чтобы в «Лефортове» хоть раз у кого-то был мобильный телефон. Ну не слышал. Да, там, наверное, другие люди, из стали другой, там правильные люди. Но вот те же люди могут все выполнять от и до.

Е.ВОЛГИНА: Но не везде же камеры есть.

В.МАКСИМЕНКО: СИЗО-99/1, так называемый кремлевский централ. Вот там тоже так же, там нет мобильных телефонов. А в других – есть.

Е.ВОЛГИНА: Да, но в «Матросской тишине», например, опять второй случай отравления есть наркотиками. Помните, там раз в полгода это происходит как-то системно и вроде были проверки раз - все затихло. А теперь раз и два. Это как? Это тоже бесконечная история, знаете, можно смотреть на огонь, воду, бороться с наркотиками в тюрьме и запрещать мобильную связь там же.

В.МАКСИМЕНКО: Ну бороться с наркотиками надо, наверное, не только в тюрьме, а вообще повсеместно. Потому что наркотик априори, по определению – это зло, это на самом деле плохо. Ну я так думаю. Хотя я, может быть, и не прав, кто-то меня поправит, но я считаю, что наркотик – это зло. Но тема эта вечна. Это очень большие деньги. У нас много достаточно наркоманов по разным оценкам и так далее, и так далее. Официально зарегистрированных их 1200, может 300. Но, скажем, примерно под 800 тысяч у нас людей, которые болеют ВИЧ. Это я к чему? Распространение ВИЧ через наркотики – это где-то до 90% тех, кто попадают. Как бы люди потом узнают, что они больны ВИЧ, когда попадают в тюрьму. Очень много людей.

Е.ВОЛГИНА: Потому что исследования проводятся.

В.МАКСИМЕНКО: Да. Вот у нас, к примеру, 60 тысяч людей, которые имеют этот достаточно страшный диагноз из 470 с чем-то тысяч сидельцев. 60 тысяч больные ВИЧ. Если брать соотношение по стране, то это не то, что миллионы людей, но очень много. Официально где-то до миллиона, а реально в разы, наверное, больше. И если учесть, что эти люди в подавляющем большинстве заразились через наркотик, то вот вычисляйте количество наркоманов. Но если предположить, что это хотя бы миллион человек… Я не знаю цены, расценки, есть какие-то подороже, есть подешевле, но допустить, к примеру, что человеку надо ежедневно дозу и она тысяча рублей, и на миллион человек, это миллиард.

Е.ВОЛГИНА: Ну понятно.

В.МАКСИМЕНКО: Это миллиард в день. А если таких больных наркоманией не один миллион, а три, пять или сколько, множьте на эту цифру, это очень большой оборот. А в год? Это бюджет, наверное, какого-то государства. Я просто про то, что это колоссальная прибыль для тех, кто организует этот наркотрафик.

Е.ВОЛГИНА: Но это же не сетевая структура как раз таки. Значит, мало искать какого-то виновного, не знаю, сотрудника ФСИН, который согласился, потому что у него, не знаю, зарплата три рубля и еще 30 копеек ему с этого условного наркотрафика полагается. Тогда надо как-то выше смотреть. Вот с вашей точки зрения, как это?

В.МАКСИМЕНКО: Конечно, это не два человека на деревне собрались и решили устроить наркотрафик. Если речь идет о сотнях миллиардов рублей, то, конечно, за этим делом стоят очень какие-то серьезные люди. Это не Вася Пупкин с какого-то рынка бегает с пакетиком или кулечком, ну глупость несусветная. Конечно, это серьезная организация, которая прячет свои концы, может и не одна организация. Я не знаю, я в этой теме не большой специалист. Я просто знаю, что наркотик – зло, и свято в это верю и вам советую тоже верить. А, конечно, пути проникновения наркотиков, они в разные тюрьмы идут, и в следственные изоляторы, и в колонии пытаются люди пронести, а мы с этим стараемся бороться, мы ловим, вычисляем, уничтожаем, сдаем, заводим уголовные дела, то есть не заводим, а сообщаем об этом в следственные органы. Это тоже вечная борьба. Вечно будут люди хотеть этот наркотик, и вечно их будут ловить. Это будет происходить, наверное, всегда. Ну вряд ли мы сможем сделать так, что наркоманов не будет вообще. Я думаю, что не получится, ну, по крайней мере, ни в одной стране мира этого не получилось. Поэтому борьба эта будет постоянно.

Е.ВОЛГИНА: Тут еще президент сказал, что разрешил ФСИН готовить сотрудников для других стран. Для кого и почему вдруг?

В.МАКСИМЕНКО: Я вам, к примеру, приведу СНГ. Страна распалась, Советский Союз, великая страна, она распалась на 15 государств, по количеству республик. Какие-то вошли в СНГ, какие-то – нет, по-разному, но СНГ достаточно серьезная структура. И вот с 91-го года, после момента распада Советского Союза, каждая страна пошла своим путем. Кто-то развивался определенным образом, другой по-другому, и разные страны достигли разных успехов в том или ином направлении, в частности, даже в тюремной методике, скажем так. И, встречаясь с нашими коллегами и партнерами, мы видим, в чем, допустим, достигли успеха вот те, а в чем другие, что для нас представляет интерес, они видят, что для них. Россия на самом деле не то, что впереди абсолютно всех по всем направлениям, это не так. И, в общем-то, быть счастливы оттого, что мы самые успешные, я бы так не сказал. Но то, что успехи у нас есть, у нас есть наработки, есть методики и мы можем готовить специалистов. Мы и сейчас обучаем специалистов из разных, в общем-то, государств. Мы обучаем из стран СНГ наших коллег, партнеров. У нас просит оказания помощи, скажем так, республика Вьетнам. Не только страны, скажем, какие-то такие далекие и прочие. Кубинцы просят поучить, оказать помощь в подготовке кадров. Потому что подготовленный специалист, профессионал – это стоит дорогого.

Е.ВОЛГИНА: А вы как считаете, российским сотрудникам Федеральной службы исполнения наказаний у кого стоит поучиться? Вы бы чей опыт еще переняли по тюремщикам, инспекторам?

В.МАКСИМЕНКО: Смотря, в каком направлении. Я думаю, что в области медицины мы впереди планеты всей.

Е.ВОЛГИНА: Вы на этом настаиваете второй эфир подряд.

В.МАКСИМЕНКО: Абсолютно.

Е.ВОЛГИНА: По части, чтобы не пытали людей?

В.МАКСИМЕНКО: Чтобы не пытали людей. Назовите мне хоть одну страну, где в тюрьме кого-то не побили.

Е.ВОЛГИНА: Не знаю.

В.МАКСИМЕНКО: Вот не знаю. Допустим, за прошлый год вышли прекрасные фильмы или за два года. Вы смотрели «Преступник» с Кевином Костнером?

Е.ВОЛГИНА: Да.

В.МАКСИМЕНКО: Очень хороший артист. И вот как он содержится в тюрьме?

Е.ВОЛГИНА: Это кино.

В.МАКСИМЕНКО: Это не кино. А вы смотрели «Случай в блоке 99»? А посмотрите.

Е.ВОЛГИНА: Так.

В.МАКСИМЕНКО: Тоже кино, там реалии.

Е.ВОЛГИНА: Ну это самые опасные преступники.

В.МАКСИМЕНКО: Так они везде есть, опасные, они реально везде опасные. Я не буду говорить, что в Америке плохо содержат. Нет, не всегда так. Так же как и в других странах. Нет. Но у каждого есть свои какие-то особенности. Но то, что наши иностранные партнеры в один голос реально отметили то, что условия содержания за последнее время во ФСИНе, они изменились на порядок в сторону качества, и говорят, это заставляет их снять шляпу перед теми людьми, которые работают в вашей тюремной системе. Это на самом деле так.

Е.ВОЛГИНА: Условно, я даже сейчас историческую какую-то аналогию проведу, вот есть книга Солженицына «ГУЛАГ».

В.МАКСИМЕНКО: Ну да.

Е.ВОЛГИНА: «Архипелаг ГУЛАГ». Там понятно, там описано все, как эта система работала и так далее. То есть вы считаете, что сейчас система настолько модернизировалась, улучшилась и вообще изменилась, что, условно, повторного такого труда вряд ли можно ждать, ну кто-то напишет?

В.МАКСИМЕНКО: Я не думаю… Нет, написать книжку красиво – это всегда хорошо. Если это будет интересная беллетристика, мы с удовольствием ее почитаем, есть талантливые авторы, почему нет. То, что было тогда и сейчас – это, конечно, небо и земля. Нет больше никакого архипелага ГУЛАГа. Те года правда канули в лету, и люди совсем другие работают, и даже если кто-то кого-то бьет, я не скажу, что это система. Я не скажу. Но подавляющее большинство - это абсолютно нормальные, в общем-то, ребята, спокойно работают, и девчонки. Они реально нормальные, они хорошие, за ними будущее. И дай бог, чтобы их не испортили те, кто у них оказался наставниками. Вот если будут вот такие негодяи, которые окунают головой в унитаз, они, конечно, хорошему не научат. А здесь уже задача нас, наших командиров, которые у нас работают, - избавляться от таких людей.

Е.ВОЛГИНА: Давайте сейчас блиц по вопросам слушателей. Елена Перова говорит: «Я недавно навещала друга, сидящего по 228. Ему не лечат зубы, не лечат желудок. Условия содержания ужасные. Сотрудницы, принимающие посылки, грубые, матерятся. Кошмар». Вот.

В.МАКСИМЕНКО: Вообще материться – это тоже неправильно. Не один раз подписывал даже я циркуляр, который направлялся, что к заключенным, подследственным, к любым, кто находится у нас, обращение только на «вы». Так правильно и так должно быть. И не надо никому тыкать. Это не только вежливость, это просто порядок обращения, так должно быть. И тот, кто тыкает - уже нарушает, а уж тем более матерится. Ну хотят этим, видно, показать свою какую-то крутоту. Да крутота не в этом. Крутота в делах и в результатах должна быть.

Е.ВОЛГИНА: Ну вот не лечат зубы, желудок и так далее. Периодически тоже такие публикации бывают.

В.МАКСИМЕНКО: Я просто попросил бы вас конкретно по списку это все дать.

Е.ВОЛГИНА: Елена, напишите номер.

В.МАКСИМЕНКО: Номер колонии, какой человек.

Е.ВОЛГИНА: Номер исправительной колонии или СИЗО, а мы передадим.

В.МАКСИМЕНКО: Он болен ВИЧ или чем там?

Е.ВОЛГИНА: Да не написано. Что же вы все про ВИЧ-то? Зубы у него болят, не ВИЧ у него.

В.МАКСИМЕНКО: Я объясняю, что у нас иногда отказываются врачи, и такие случаи были, лечить зубы, если человек болен ВИЧ, ну как бы не хотят с кровью больного иметь. Но это неправильно, мы таких врачей поправляем. Они обязаны лечить всех. Обязаны. Так же как и в городской поликлинике, они обязаны лечить всех и неважно, какой диагноз у человека.

Е.ВОЛГИНА: 73-73-948. Наденьте, пожалуйста, наушники. Слушаем вас. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Сергей Алексеевич. Валерий Александрович, в октябре месяце сего года по НТВ было показано в течение не менее 20 минут признание Агеева некоего, приговоренного к пожизненному заключению за убийство короля шансона Михаила Круга. Перед экраном сидел отожравшийся, вернувшийся с курорта, такое впечатление, мастер спорта по тяжелой атлетике, откормленный, с великолепными зубами, спокойно все рассказывал. Вам о чем это говорит? У вас есть информация, вот таких пожизненно заключенных… Да, отсидел уже 17 лет. А кто сидит более 20 лет, их таких много и здравствуют.

Е.ВОЛГИНА: Спасибо.

В.МАКСИМЕНКО: Спасибо за вопрос. Вы знаете, я могу сказать так, что те, кто находятся в местах лишения свободы, в пожизненных колониях, их, по-моему, 1986 человек, осужденных пожизненно. Всего находятся в особом режиме где-то 2017 человек, но они были приговорены к расстрелу, но им заменили не на пожизненное, а на какие-то большие сроки, но срок конечен. А вот тех, у которых срок бесконечность, то есть навсегда, их, по-моему, 1986. Как сказать? Среди этой категории самый высокий и продолжительный уровень жизни.

Е.ВОЛГИНА: Человек живучее существо, вы об этом что ли?

В.МАКСИМЕНКО: Для того, чтобы человек жил нормально, что ему нужно? Ему нужна хорошая медицина. Для этой категории она лучшая, ну вот так получилось, реально лучшая.

Е.ВОЛГИНА: А как вы к смертной казни относитесь?

В.МАКСИМЕНКО: Отрицательно. Второе что? Отсутствие стресса, волнения. Оно в пожизненной колонии абсолютное, он совершенно спокоен. И четкий распорядок дня: подъем, зарядка, то-то, то-то и так далее. Раньше в школе в Советском Союзе был распорядок дня, школьник, то-то, то-то, это чтобы быть здоровым и правильно жить. И когда вот эти факторы все совпали в одном месте у конкретного человека, он живет очень долго. Самый высокий уровень жизни.

Е.ВОЛГИНА: А он, например, какой-то упырь, простите, удушил, задушил, кого-то изнасиловал.

В.МАКСИМЕНКО: Но не было, поймите, не было решения суда его расстрелять, повесить, удавить.

Е.ВОЛГИНА: А сейчас дискуссия же есть по поводу смертной казни. Вы когда на этих людей смотрите, у вас лично что-то есть такое?

В.МАКСИМЕНКО: Когда смотришь на этих людей, у тебя не должно быть ничего личного. У тебя должен быть профессиональный, объективный подход и четкое выполнение служебных обязанностей.

Е.ВОЛГИНА: С точки зрения профессиональной, смертная казнь все-таки, нет? С профессиональной, так, беспристрастно?

В.МАКСИМЕНКО: Да нет, конечно. Категорически нельзя.

Е.ВОЛГИНА: Все-таки нет?

В.МАКСИМЕНКО: Нет. Нет. Время смертной казни прошло. Оно прошло. И возврата к нему не будет. Пожизненное заключение – это страшное наказание, и те, кто его получили, дай бог, чтобы они никогда не выходили, чтобы приговоры эти не были пересмотрены и люди отпущены. Это реально страшное наказание. Но возврата к смертной казни быть не должно.

Е.ВОЛГИНА: Валерий Максименко у нас был в гостях, замдиректора ФСИН России. Валерий Александрович, спасибо. Приходите к нам еще.

В.МАКСИМЕНКО: Спасибо.