• Лидер ЛДПР Владимир Жириновский в программе «Умные парни» 17 июня 2020 года

    15:00 Июнь 17, 2020

    В гостях

    Е.ВОЛГИНА: 15 часов 5 минут в столице. Радиостанция «Говорит Москва», 94,8. У микрофона Евгения Волгина. Всем доброго дня. Программа «Умные парни». Наш «умный парень» сегодня — лидер политической партии ЛДПР Владимир Вольфович Жириновский. Здравствуйте, Владимир Вольфович.  

    В.ЖИРИНОВСКИЙ: Добрый день.  

    Е.ВОЛГИНА: Наши координаты 7373-94-8 телефон, смс +7-925-8888-94-8, Twitter @govoritmsk, Telegram govoritmskbot.  

    Я вас, Владимир Вольфович, предупрежу: у нас с вами сейчас будет 25 минут, потом перерыв на новости, потом ещё полчаса. По такой схеме работаем.  

    Мы в предыдущем часе обсуждали с представителем Института социального анализа идею помогать пособиями до конца года родителям-одиночкам, потому что сложно им и так далее. Но есть юридический статус одиночки, а есть по факту. Нужно помогать ещё дополнительно или государство достаточно уже делает? Как вы считаете?  

    В.ЖИРИНОВСКИЙ: У нас родители-одиночки в самом тяжелом положении всегда были. На них в последнюю очередь внимание обращали, они всегда получали самое маленькое пособие. А им очень тяжело. Чаще всего это мама воспитывает своего ребенка, бывает, и двух, или отец воспитывает тоже одного, двух, как сложилась жизнь. Поэтому надо обязательно им помогать, это самое тяжелое. У них ребёнок ничего не получает сам, всё идёт через пособие — на него его родителям. Поэтому здесь надо увеличивать. Мы даём, допустим, семейный капитал. Но здесь тоже надо такого рода капитал давать, не одноразовый, а ежемесячное пособие увеличивать, ибо оно самое маленькое у нас и разнится очень по регионам.  

    Е.ВОЛГИНА: Предлагают два прожиточных минимума. Государство не обеднеет? 

    В.ЖИРИНОВСКИЙ: Нет, конечно, это же всё пойдёт на ребёнка. Что такое 23 тысячи — меньше тысячи рублей в день. Это и питание, и одежда, и поездки куда-то, игрушки. Самое лучшее вложение всегда в людей, тем более в молодёжь. Потому что они имеют большую перспективу, они будут ещё долго жить. Здесь мы только плюс имеем. Тем более можно оградить их от каких-то пагубных привычек, чтобы было хорошее питание, меньше лекарств нужно будет, и учёба будет у них более-менее прилично идти, надо книги покупать, компьютер, смартфон и так далее. Здесь только плюс. Надо обязательно увеличивать пособия таким семьям, где одна мама или один папа и ребёнок. На него сегодня очень мало приходится.  

    Е.ВОЛГИНА: Тогда возникает вопрос. Вы говорите, что деньги, в данном случае, пособие — вложение государства в будущее поколение. А чего государство хочет от новых поколений, как вы считаете? Сейчас можно понять целеполагание?  

    В.ЖИРИНОВСКИЙ: Государству, конечно, тяжело слишком многое про будущее думать и вкладывать, потому что проблема есть сегодняшних трат. Но прошлое мы уже не вернём, у людей многих хронические болезни, целый букет, кто-то уже предпенсионного возраста или пенсионного. Но выстраивать социальную политику было бы очень удобно и правильно именно с учётом на молодёжь. По линии партии я наблюдаю, ЛДПР — нам все дороги члены партии. Мы в молодых вкладываем, активисты, они с нами будут 20, 30 лет. Старший возраст, мы рады, что они с нами, но на них тратить лишние деньги сложнее. Потому что 30 лет партии, в кого мы вложили деньги тогда, им было тогда 30 лет, сейчас им 60. Так давайте сейчас будем в молодых вкладывать, чтобы они пришли на смену тем, кто сегодня старшего возраста. 

    Так и государство. Конечно, идеальный вариант — всем давать. Но всем не получается. И у молодёжи нет доходов. Под молодёжью я имею в виду дети, самые маленькие. Они родились, детский сад, школа, даже студенческие годы. А после 25 они, конечно, могут сами работать, даже после 20. А вот с младенчества, когда человек только формируется. И здесь почему желательно вкладывать больше — он будет здоровее. Сегодня столько болезней, особенно аллергия, самая модная болезнь. И нам нужно вложить в него побольше, чтобы потом он не потребовал от нас вложения средств. Не только в его здоровье, образование, но и поведение его в обществе. Если он пойдет не тем путём и встанет на путь преступлений, мы ещё будем вкладывать деньги — через МВД, через лагеря, колонии и так далее. Государство вынуждено будет потратить больше денег. Лучше в самом начале вложить, чтобы ребёнок будет здоровый и умный и учился, чем мы ему немножко недодадим, а потом потребуется ещё и ещё, и на здоровье, и на адаптацию.  

    Е.ВОЛГИНА: Но не всё же сводится к деньгам. Вы пример привели с партиями. Вы вложились 30 лет назад, и теперь получили какой-то эффект. Вопрос: какой получили эффект и не получится ли, что вы вкладываете, а они потом говорят: нет, вы что-то не то делаете, мы сейчас придём и всё решим. То есть дети хотят снести мир отцов.  

    В.ЖИРИНОВСКИЙ: Это другой вопрос. Конечно, они хотят по-своему всё делать. Но мы должны им дать здоровую платформу. Когда я говорю про политическую партию, мы получаем вариант, когда то молодое поколение, в которое мы вложили, оно остаётся с нами, ибо что-то получилось. Если мы вкладываем в старшее поколение, они уже практически все умерли, те, кто в 60 лет вступил в партию 30 лет назад, им под 90, их почти нет. А если мы вложили больше в молодых, которым было всего 30 лет и даже меньше, сегодня им 50-60, они с нами, потому что что-то они получили от партии. Если бы в памяти молодого поколения было, что общество, государство дали ему тогда ещё бесплатную учёбу, бесплатное здоровье, лагеря, отдыха. Лагеря я имею в виду пионерские, лагеря отдыха. Потому что у нас другие лагеря есть, сегодня это колонии.  

    То есть он будет благодарен. Хотя тоже забывается всё. Вот в брежневские времена вроде неплохо было, а сегодня многие забыли и даже критикуют эти времена. Потому что были и минусы какие-то, люди с этими минусами перешли в ельцинскую эпоху, и сегодняшнюю эпоху. Но тем не менее, всё-таки классика. Смотрите, в армии у нас молодёжь, мы в них вкладываем, спортсмены — молодёжь. Всё творчество в основном до 25 лет, надо помочь им раскрыться. Новый инженеры, астрономы, физики, химики, литераторы, музыканты — всё до 25 лет, максимум до 30. Потому же идёт обычная жизнь. Наши вложения будут только для поддержания уровня жизни. А вот сейчас если в молодёжь вложить, то мы получим своих… Марк Цукерберг или Билл Гейтс, свои, чтобы они не Мавроди, а именно новые инженеры, конструкторы. Смотрите, большинство молодёжи хочет идти в айтишники. Молодцы! И сегодня мы переключаемся — уже не печатная пропаганда, газеты, листовки, баннеры, а именно интернет. Там у нас миллионы просмотров. У нас была газета обычная, журнал был «За русский народ», 5 тысяч максимум была подписка и тираж. А когда мы запустили электронную версию, в десять раз больше. Нужно знать, куда вкладывать.  

    Е.ВОЛГИНА: Вы делаете ставку на молодых, понятно. А политика — это удел молодых всё-таки или как у врачей, расцвет наступает ближе к 60? 

    В.ЖИРИНОВСКИЙ: Конечно, нам выгодны все. Ведь избиратели все. Если бы мы были, допустим, министерство образования, там волей-неволей ставка на молодежь, или министерство просвещения. А политическая партия — нам все выгодны. Пенсионеры более дисциплинированные, они обязательно пойдут голосовать всегда. Единственное, они консерваторы. Если они привыкли к другой идеологии, нам их трудно перевоспитать, сделать их своими соратниками. А когда мы делаем ставку на молодёжь, они чистые ещё. Им не надо избавляться от багажа прошлого, его у них нет. Мы даём сразу наш багаж. Не все останутся с нами, кто-то разочаровывается. Но легче в них вкладывать, ибо они чистое поле. Мы семена сеем, всё вырастает. А когда старшее поколение — послушает, посмотрит, но он уже консерватор, он уже выбрал когда-то какую-то идеологию и автоматом её поддерживает, за неё голосует. Что бы мы ни взяли — наука, творчество, спорт, политические партии, армия — везде нужно ставку делать на молодёжь, чтобы там были хорошие всходы. Чтобы мы не получили тех, кто будет бороться с обществом, чтобы не было революций. Не было того, что в Киеве, что сейчас в Америке происходит, Индия, Китай. Ведь везде молодёжь задействована. В погонах, это всё молодёжь, солдаты, они погибают. Террористы, экстремисты, радикалы — тоже всё молодёжь.  

    Е.ВОЛГИНА: А что может оградить от этого, если это действительно в ряде случаев удел молодёжи именно? Молодёжь делает революции, молодёжь совершает перевороты.  

    В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да. Потому что они хотят по-другому. В этом задача общества — помочь им. Да, они не хотят повторять дорогу отцов. Очень частый конфликт — отцы и дети. Я это на себе вижу. Сколько я ни вкладывал в детей, они всё равно хотят своим путём идти. Ошибки совершают. Я им говорю, прошло 20 лет, вы поняли свои ошибки? — Да, поняли. И снова другие ошибки совершают. То есть люди не хотят подчиняться. Я не говорю о подчинении. Но посоветуйтесь. Особенно с родителями. Они никогда вам плохой совет не дадут. Но каждый молодой человек или девушка, неважно, они хотят сами сделать, потому что для них это унижение — советоваться с кем-то и делать, как другие. Они хотят испытать себя. Как за рулём — он не хочет быть пассажиром, он хочет сам сесть за руль. Пусть он не умеет, пусть плохо, но он хочет сесть за руль. Стрелять — он не будет смотреть, как стреляют другие, стрельбище, спортивная стрельба, он сам хочет нажимать на курок. Здесь нам их трудно… да потерпи, да посмотри… как путешествия. Я сейчас с удовольствием смотрю путешествия по телевизору. Я был во всём мире, и мен интересно посмотреть: вот африканская страна, вот Латинская Америка. Я понимаю, что всё это одно и то же — зелень, горы, гостиницы, озёра, вулканы. Я не поеду. А он хочет сам проехать.  

    Е.ВОЛГИНА: Конечно. Это же закон природы.  

    В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да, в этом закон природы. Поломать не можем. Всё равно люди будут по-своему делать, по-своему устраивать жизнь. Но помочь сориентироваться, чтобы меньше было ошибок, понизить степень риска, чтобы он понял, что идёшь по реке, замёрзший лёд, но там может быть где-то лёд треснул, и ты упадёшь и что с тобой будет? Он пойдёт всё равно. Сколько у нас тонут и рыбаки, и мальчишки, девочки, попадают на лёд… Надо рассказывать, показывать, говорить всем им.  

    Или вот в учёбе. Как сориентировать им, кем быть сейчас? Я ориентирую всех на инженеров. А они хотят сейчас быть врачами и айтишниками. Айтишники — я согласен, а врачи, может быть, ошибка.   

    Е.ВОЛГИНА: Почему?  

    В.ЖИРИНОВСКИЙ: Сейчас модно, врачей везде показывают каждый день. Как у нас после полёта Гагарина — все космонавты, лётчики, ничего другого мы не хотим. Сейчас же этого нет, это очень тяжёлый труд и нет такой популярности. А сейчас из-за пандемии кругом белые халаты, их показывают, они герои, им хлопают. И мальчишки-девчонки, им 17 лет, думают: и мы будем врачами. Половина хотят быть врачами.  

    Е.ВОЛГИНА: Так, может, это хорошо, Владимир Вольфович.  

    В.ЖИРИНОВСКИЙ: Нет. Они разочаруются. В том-то и дело, это мода. Вот джинсы, когда я был молодой, студент, я мучился, где достать? Потом всё, мода прошла, а у меня три пары джинсов. Зачем они мне нужны? А нужно тогда, когда модно было. А потом уже они не нужны. Я не ношу джинсы, у меня их близко нет, я кому-то подарил.  

    Так и они — сейчас модно врач, инфекция. А потом он скажет: да не хочу я надевать этот халат противочумный, стоять около кровати, что-то делать. Он разочаруется. Это очень сложная работа. 

    Е.ВОЛГИНА: А разве не может разочароваться инженер? С другой стороны, Илон Маск вдохновляет, врачи вдохновляют, это же хорошо. Чем больше, тем больше гарантий, что из них получатся качественные специалисты, которых так не хватает государству.  

    В.ЖИРИНОВСКИЙ: Согласен. Но врач очень такая вещь, связанная с человеком напрямую. Как и учитель. Если ты не любишь детей, ты не можешь быть учителем. Преподаватель, если ты не любишь молодёжь, молодое поколение, как ты будешь им лекции читать, семинары? Так и врач. Человек, рвёт его, человек без памяти, совсем плохо, и ты должен участвовать, спасать. Ты должен делать искусственное дыхание рот в рот, а ты даже за руку взять… ты брезгливый человек. Вот в чём проблема.  

    Инженер, он работает с формулами, с металлами, двигатели, механизмы, они неодушевлённые. Здесь меньше будет разочарования.  

    Е.ВОЛГИНА: А кто будет жизни спасать? Средство Макропулоса изобретать?  

    В.ЖИРИНОВСКИЙ: Это конечно. Да тот же инженер поможет. Приборы, ИВЛ, искусственная вентиляция лёгких. Он пускай изобретает. Сегодня много операций делается, не вскрывая живот, грудную клетку. Это всё инженеры помогают. Но инженер изобретает это в лаборатории, в цеху, в своём бюро. И он быстрее сделает прогресс вперёд.  

    Я согласен, пусть будет и много врачей. Просто я считаю, что скорее всего разочарование наступает именно когда медицина. Здесь нужно быть с человеком, а он оскорбляет тебя. Например, пьяного доставили в больницу, он ругается, он даже ударить может. А должен стерпеть, помочь, потом будете разбираться.  

    Е.ВОЛГИНА: А может быть, разочарование наступает не от того, что люди с людьми работают? Это ведь действительно потребность заботиться, помогать, она есть, это свойственно человеку, а разочаровываются в том, что государство мало платит, с главврачом проблемы какие-то, не дают лечить, а дают только заполнять какие-то бумажки. Это разочаровывает.  

    В.ЖИРИНОВСКИЙ: Это тоже есть. Сейчас бешеную зарплату платят там, где связано с инфекцией. У нас парнишка работал, получал 35, а сейчас мы его направили туда, его первая профессия лаборант как раз, в лабораторию, где анализы делают, у него уже 170. Это же разница.  

    Е.ВОЛГИНА: Но это на время.  

    В.ЖИРИНОВСКИЙ: 35 и 170. Говорю: почему не остался в лаборатории? Там 30 тысяч платили, 20 тысяч. А сейчас-то он попал в струю, сейчас он будет там работать, ипотеку возьмёт, и будет получать 100-150-170-200 тысяч. А до этого 20-30 лет — 12-15-18, 30 тысяч предел. Вот что — надо попасть в струю. Я про джинсы говорил — если бы джинсы лет 20 до того подарили, я был бы счастлив. А потом они мне не нужны. Так и тут. При советской власти врач очень мало получал. 6,5 тысяч первая ставка врача. А последняя — 13 тысяч. Он 30 лет должен проработать, чтобы постепенно он получал 7 тысяч, 8, 9, 10… Самое высокое — 13 тысяч. Ну что такое 13 тысяч?  

    Е.ВОЛГИНА: Не ценит, значит, государство?  

    В.ЖИРИНОВСКИЙ: А это было связано с политической системой. Часть доходов государство давало в виде бесплатной квартиры. И очень многие получили, в том числе и врачи. Их обеспечивали в первую очередь. И двухкомнатная квартира, я уж не беру трехкомнатную — двухкомнатная в больших городах стоила 3 млн, 5, 6. То есть они все миллионеры по стоимости их жилья. На Западе этого нет. На Западе всё в зарплату давалось. И он сам покупал, продавал, брал в наём, как ему удобнее. Но у него всегда была высокая зарплата. Мы пошли по-другому, мы пошли через общественные фонды — и образование бесплатное, и здравоохранение бесплатное, и квартиры бесплатные, и путёвки за копейки, 7 рублей, что-то такое.  

    Е.ВОЛГИНА: Это вы про Советский Союз говорите. А я-то про сейчас имею в виду.  

    В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да. Там система социальной поддержки, они была хуже, чем живые деньги. Ведь не все квартиры могли получить, только на больших заводах было своё строительство. У меня мама работала в столовой, никакого жилья. Я сам заработал на жильё, сперва бесплатное, по болезни мамы, потом кооперативная квартира. А она ничего не могла. Её муж первый получил как чекист трёхкомнатную на пять человек, а потом умер. Вот и всё, она осталась вдова.  

    Е.ВОЛГИНА: А сейчас? Если не про Советский Союз, а про сейчас говорить. 

    В.ЖИРИНОВСКИЙ: А сейчас мы начинаем платить больше. Но большая разница. Допустим, в вузе преподаватель 30-40-50 тысяч, ректор — 400. Очень уж большая разница, почти в десять раз. Врач. Главный врач — 400, врачи — 30-40-50. Тоже большая разница. Надо поднять, те, кто у нас внизу. И здесь бояться не надо. Говорят, вот инфляция будет. Почему инфляция будет? Люди же сразу не побегут в магазины и разберут все товары.  

    Е.ВОЛГИНА: Они пойдут доллары покупать.  

    В.ЖИРИНОВСКИЙ: Тоже проблема у нас. У нас скупают доллары, это тревожит курс рубля, он падает у нас.  

    Е.ВОЛГИНА: Для начала у нас Центробанк скупает доллары, Владимир Вольфович, давайте так. Если я куплю доллары, я думаю, что проблем не будет. А вот с Центробанком там сложнее.  

    В.ЖИРИНОВСКИЙ: Сейчас появилась информация, что на 20% возросла покупка квартир за рубежом. Опять люди хотят купить больше за рубежом, чем у себя. Это их ошибка. Потом они продать не смогут, не смогут пользоваться. Какие-то будут пандемии, другое, им не разрешат въезд. Они почему решили купить? Подешевело. На Западе подешевела недвижимость, на 20%, на 30. Вот и скорее купят, а потом будут мучиться. Это их ошибка. Но им хочется, пока они видят, что им денег хватит на эту квартиру.   

    Е.ВОЛГИНА: Может, им будет хорошо?  

    В.ЖИРИНОВСКИЙ: Ради бога, если им там будет хорошо. Но я знаю, мучаются. В Болгарии купили квартиры дешёвые, по 30 тысяч долларов, а теперь мучаются. Нельзя ехать в этом году, закрыты они. А фирма, которая обслуживала квартиры, обанкротилась. Они платят за воду, за свет, они там не живут, а расходы есть. А если бы они купили здесь, у нас, под Москвой, под Новосибирском, под Омском — это их дача, поезжай туда и живи.  

    Мы должны воспитать в новом поколении — ничего покупать не надо за рубежом, а всегда брать в аренду. Есть деньги — снимите дачу. А купили — вы должны ремонтировать и содержать, это всё сложнее. Научить людей оперировать деньгами, что самое лучшее вложение — это всё-таки вклад на депозит.  

    Е.ВОЛГИНА: А как же лопнувшие банки?  

    В.ЖИРИНОВСКИЙ: Вот тоже проблема. Так вкладывайте деньги только в государственный. Внешторгбанк и Сбербанк. Вы ищете там, что побольше процент, вас ловят на эту удочку, два-три года хорошо, а потом банк рухнул и вы получаете 700 тысяч, сейчас полтора миллиона, а у вас лежало десять. Вы прогорели.  

    Е.ВОЛГИНА: Внешторгбанк же в 90-х обанкротился? Или вы про ВЭБ говорите?  

    В.ЖИРИНОВСКИЙ: Нет, неверно. Внешторгбанк сейчас государственный, тут всё в порядке. Вы имеете в виду, когда реформировали. А ВТБ и Сбербанк они стабильно стоят и там больше всего вкладчиков.  

    Е.ВОЛГИНА: Вы про ВТБ, я поняла.  

    В.ЖИРИНОВСКИЙ: Их много было банков, они все рушились. Конечно, это проблема наша. У нас было 700 банков, сейчас в два раза меньше. Люди многие потеряли, им не вернули. А просто Сбербанк, он был единственный. И в 1992 году, когда отпустили цены, у нас у всех рухнули наши вклады. У меня было 100 тысяч советских рублей, брежневских. Это было десять машин. Сейчас непонятно, что такое 100 тысяч, даже одну машину не купишь. А те советские деньги, в 1990 году, в 1985-м, что я накопил, десять машин «Жигули», по десять тысяч. Всё рухнуло. Мне дали один миллион, который тогда неденоминированный, ничего нельзя было купить, когда это всё рухнуло. А собирал долго, мама получала облигации при Сталине, потом ещё что-то было, ещё, левая подработка у меня была как адвоката, вот я скопил. Почему я сто тысяч скопил? Процент был только 2 процента, 200 рублей в месяц. Зарплата 200 рублей, я эти 100 тысяч накопил, и свободный человек, буду работать там, где хочу.  

    Е.ВОЛГИНА: Может быть, акции всё-таки выгоднее, Владимир Вольфович? На них быстрее поднять можно…  

    В.ЖИРИНОВСКИЙ: Конечно, ради бога. Кто-то умело вложил в акции, их продал, перепродал, заработал. Эти люди есть. Перепродал в тот же Внешторгбанк, чего-то мне капает. Ну, копейки самые маленькие, но всё равно что-то есть, на мне числится. Это всё можно делать. Чтобы люди были грамотные в финансовом отношении. И счёт, и депозит, и акции, недвижимость.  

    Е.ВОЛГИНА: Так денег у них нету. Денег же у людей мало. 

    В.ЖИРИНОВСКИЙ: Мало, да. Есть люди, у которых ничего нету. У нас больше половины населения не имеют вкладов никаких. А за границу выезжает 1-2 процента на отдых, для развлечения. Поэтому проблема, что осталась от советской системы, когда на зарплату внимания не обращали, а в основном давали всё по другим направлениям. И это всё привело к тому, что зарплата у нас самая низкая в Европе. А в Европе наоборот всё в зарплату. А то, что мы получили бесплатно, его трудно показать. Что вот ты живёшь в квартире всю жизнь, от родителей тебе квартира досталась, или машина тебе от зятя, от тестя… но это же трудно показать, что смотрите, у меня квартира, машина, дача. За рубежом это стоит очень дорого. За рубежом не понимают, что такое квартира и дача. Там что-то одно у человека: или квартира в городе, или дом в пригороде. Иметь две там считается, как так можно? Зачем две квартиры? А у нас дом — квартира в городе, а дача — это добавок, потому что летом в основном, да и зимой можно жить. Мы даже иной раз более богатые с точки зрения недвижимости. Но мы это воспринимаем нормально: ну, подумаешь, дача у него, подумаешь, машина.  

    Е.ВОЛГИНА: И всё в кредит.  

    В.ЖИРИНОВСКИЙ: Там всё в кредит.  

    Е.ВОЛГИНА: Нет, здесь тоже.  

    В.ЖИРИНОВСКИЙ: Конечно. Сейчас квартиру только в ипотеку и на много лет. Сейчас же малый процент, чуть ли не на 3% опустили, это очень дешево.  

    Е.ВОЛГИНА: Это не для всех. Давайте прервёмся, Владимир Вольфович. Сейчас новости. Через три минуты вам перезвоним и продолжим.  

    Владимир Жириновский с нами сейчас на связи, наш «умный парень», лидер политической партии ЛДПР. Продолжим. Дождитесь.  

     

    НОВОСТИ 

     

    Е.ВОЛГИНА: 15:35 в столице. Программа «Умные парни». У микрофона Евгения Волгина. Владимир Жириновский с нами на связи, лидер политической партии ЛДПР.  

    Владимир Вольфович, президент на днях сказал, что голосование по поправкам свидетельствует о демократизации российского общества. Возникают вопросы тогда критерия демократичности или демократизации российского общества. И ещё по уровню доверия к самим поправкам что вы можете сказать?  

    В.ЖИРИНОВСКИЙ: По демократизации, конечно, есть стандарты, которые устоялись в Европе. У нас декабристы почему восстание подняли двести лет назад? Они в Европе увидели разные газеты, разные партии, выборы и так далее. У нас же это есть — и разные партии, и разные газеты, и выборы. Но сегодня желательно, чтобы не были все полномочия в одних руках. Поэтому можно сказать, что сегодня часть полномочий от президента переходит к Федеральному собранию. И нижняя палата, Государственная дума, и верхняя палата, Совет Федерации — больше прав, больше с нами согласовывают. Уже не просто мы одобряем кандидатуру председателя правительства, а утверждаем её. С нами раньше никто не советовался по министрам. Теперь с нашего согласия.  

    Е.ВОЛГИНА: Но это же не говорит, что роль президента нивелируется, снижается?  

    В.ЖИРИНОВСКИЙ: Он же представляет кандидатуры, предполагая, что большинство из этих кандидатур будут утверждены парламентом. И у него остаётся право, если треть министров Госдума не утвердила, он может Госдуму распустить. У него есть набор прав, у Госдумы есть, у Совета Федерации — назначение силовиков. Или прокурорская вертикаль. Сегодня прокуроры завязаны на местных губернаторов, мэров. А теперь их будет назначать президент напрямую, без связи с местной властью, чтобы они были независимые, чтобы они жёстче себя вели и осуществляли полный надзор за соблюдением законов на всей территории страны. Понятие Госсовета. У нас был орган, мы собирались два раза в год, даже чаще. Теперь это будет конституционный орган, и закон будет принят о Госсовете, возможно, будут какие-то полномочия ему приданы. Совет Безопасности ещё более ощутимей будет тоже. Очень много вещей, которые показывают возможности всех органов власти. Назначение судей Конституционного суда, Верховного суда. Чтобы добиться полного разделения властей. Отдельно исполнительная, отдельно законодательная, отдельно судебная власть. И чтобы назначения или избрания не очень были завязаны на какие-то конъюнктурные соображения.  

    Е.ВОЛГИНА: Но люди-то будут все те же самые по факту. Люди же создают систему, а не система создаёт людей.  

    В.ЖИРИНОВСКИЙ: Конечно, всё не будет сразу лучше, чем бы мы хотели. Но это будет более демократическая Конституция. Я же помню советскую Конституцию последнюю, брежневскую. Тоже был референдум, 1977 год.  

    Е.ВОЛГИНА: А это ельцинская Конституция.  

    В.ЖИРИНОВСКИЙ: Помню ельцинскую Конституцию, 1993 год.  

    Е.ВОЛГИНА: Она какая-то… значит, неправильно жили все эти 30 лет практически?  

    В.ЖИРИНОВСКИЙ: Нет, жили нормально. Но если у нас будут более такие формулировки в Конституции весомые. Например, индексация пенсий. Иногда прессе говорят: нет денег, в этом году индексировать не будем. А теперь не смогут так сделать. Мы можем сказать: у нас норма в Конституции — ежегодная индексация, или по-русски, повышение ежегодное. Пусть 300 рублей, 400, мало, но каждый год мы обязаны будем повысить. И не ниже МРОТ всё. Раньше был МРОТ, но могли и ниже платить зарплату, какие-то расчёты производить. Сейчас надо добиться нам, чтобы МРОТ повышался каждый год на тысячу рублей. Сейчас 12 тысяч 400 рублей, давайте введём норму каждый год на тысячу рублей повышать. Тогда через 18 лет МРОТ будет 30 тысяч. Может быть, раньше, через десять лет.  

    Е.ВОЛГИНА: Владимир Вольфович, а как быть с тем, что… вот наш слушатель задаёт вопрос: как можно поставить одну галку сразу за десятки поправок? Вы видели сами бюллетень: там две галки — за или против. И плюс люди говорят: да, МРОТ хорошо, да, и так далее. Но у многих возникает вопросы и ощущение, что всё это только… одна ключевая поправка есть, это по возможности президента избираться ещё потом дальше. И у людей почему-то это вызывает вопросы. Почему?  

    В.ЖИРИНОВСКИЙ: Конечно, можно было бы сделать такую табличку. Но там ведь поправок очень много. Человек будет стоять в этой кабине для тайного голосования минут 15, пока прочтёт каждую поправку, найдёт квадратик против неё и будет ставить галочку. Здесь имеется в виду, что голосование в целом за эти поправки, которые озвучены, которые рекламируются каждый день. Это такая вещь. Как референдум был у нас по сохранению СССР. Это тоже было только за или нет. Там тоже можно было какие-то варианты придумать, каким должен быть СССР. Если бы был вариант, я бы сказал, что нельзя, что это будет Союз суверенных республик. Тогда мы фактически ликвидируем СССР. Раз суверенный — значит, независимый, по-русски надо писать. Нам ещё мешают иностранные слова, мы их так много вставляем в русский язык, что иногда говорят: давайте мы будем независимыми, суверенными. Это одно и то же. Люди думают, что суверенный это что-то другое.  

    Конечно, есть у людей, может быть, что-то такое в голове, что речь идёт об обнулении сроков. Но здесь с чем связано — с международной обстановкой. Потому что нас вокруг обложили. Вы же видите, натовские войска на границе проводят учения, самолёты чуть ли не каждый день нарушают наше воздушное пространство или близко приближаются, террористов полно. Вот Бортников докладывал, пресекаются теракты, вернее, желание их совершить. Проблема в этом. Обнуление сроков не означает, что остаётся президент. Просто он тоже будет иметь право участвовать в выборах. Это не означает, что он обязательно будет участвовать. Это вовсе не означает этого. Потом, будет же несколько человек. Если вы не хотите какого-то человека, так не голосуйте за него, голосуйте за другого. Я шест раз был кандидатом в президенты. И других было сколько — пять человек, шесть, восемь человек кандидаты. Выбирайте. Но в принципе, в будущем когда-нибудь мы снова поменяем Конституцию, новую примем. Идеальный вариант — пять лет срок. Не шесть, а пять лет и только один срок. Всё. Тогда не будет никаких проблем, ни обнуления, ни второй, ни подряд. Но цена огромная. Годы уходят, чтобы её изучить. Сейчас некоторые говорят: я партию создам. А что ты знаешь, что ты умеешь? Партию он создаст. Песенки пел на эстраде, а теперь будет в партии участвовать.  

    Е.ВОЛГИНА: А кто? Не все разве могут создать партии, Владимир Вольфович?  

    В.ЖИРИНОВСКИЙ: Все могут. Но знания какие у вас? Вот говорит: я создам партию. Собчак партию создаст, не знаю. Шнуров, певец, все они хотят. Гудков даже Дмитрий, у нас депутатом был. Надо всю страну объехать, это 44 тысячи городских поселений. Огромная страна, я её всю облетел по нескольку раз был, в Петербурге 20 раз. Все проблемы надо знать. Мы 30 лет скоро будем как в парламенте. Мы обсуждаем все законы. И всё равно, считаю, знаний мало. Нельзя там просто — хоп, и человек пошёл на выборы. Есть у нас бизнес-омбудсмен. У него хороший завод шампанских вин. Ну какой ты президент? Как ты можешь быть президентом страны? У тебя весь твой опыт — производство шампанских вин. Или человек не служил в армии. Как ты можешь быть верховным главнокомандующим, если в армии не служил? Это тоже имеет проблему. Обнуление сроков не означает, что вы должны идти голосовать за какое-то определённое лицо. За любого другого голосуйте, их будет много. А могут вообще те, кто беспокоится, может быть, действующий глава государства не пойдёт на выборы. Обнуление сроков не означает, что обязательно выборы пройдут в каких-то строгих параметрах.  

    Е.ВОЛГИНА: Вы считаете, что 2 июля мы уже проснёмся в новой стране? По крайней мере, нас к этому подводят?  

    В.ЖИРИНОВСКИЙ: Конечно, уже будет обновлённая Конституция. И самое главное, все участники её будут. Мы все пойдём голосовать. Потому что голосовать надо приходить всем. Как вы будете голосовать, ваше дело. Но это право. Ведь что такое Конституция сегодня, да вообще в любой стране мира? Это наш общий паспорт. Это паспорт нашего государства. Люди же идут в ЗАГС, чтобы получить свидетельство, идут в ЗАГС, чтобы получить свидетельство о рождении. У вас родился ребёнок. Но пока нет свидетельства о рождении, у вас ребёнка нет в юридическом смысле слова. Через 20 лет вы скажете: вот моему ребёнку надо, у него паспорта нет, того нет… а чего вы делали 20 лет?   

    Е.ВОЛГИНА: Есть страны, которые без Конституции живут. Извините, Владимир Вольфович.  

    В.ЖИРИНОВСКИЙ: Какие страны? Это Англия одна и ей подобные, связанные с ней доминионы.  

    Е.ВОЛГИНА: Нет.  

    В.ЖИРИНОВСКИЙ: Та же Канада, может быть, ещё. Это ошибка. Потому что они считали себя владычицей мира и не хотели себя ограничивать Конституцией, чтобы их никто не упрекал, что о ни нарушают её. Вот Шотландия хочет выйти из состава Великобритании, а не может пока. А если бы была Конституция, там была бы норма — как она вошла в состав Великобритании, как она может выйти. Вот если Ирландию отпустили сто лет назад, а Северную Ирландию не отпускают. Опять нет конституционного механизма. Почему Северная Ирландия, с чужим языком, с чужим вероисповеданием должна находиться в составе Великобритании, на каком основании?  

    Е.ВОЛГИНА: Но у них всё диктуется традицией. В британской некодифицированной Конституции есть отдельные элементы, которые нигде не записаны, а диктуются традицией.  

    В.ЖИРИНОВСКИЙ: Хорошо. Но это традиция, потому что островное государство и всю жизнь жили за счёт доходов от колоний. Это была самая мощная колониальная империя. Полмира было под британским флагом и все богатства текли рекой в эту Британию. Они заработали на этом, дворцы построили, язык навязали всей планете. Фунт стерлингов был практически мировой валютой, потом уже доллар стал. Это отдельное исключение. Но сегодня конституции во всех странах мира… много людей живут гражданским браком, вообще не вступают в брак, и в гражданский, но имеют детей. Поэтому мы не должны брать примеры.    

    Е.ВОЛГИНА: Подождите. Гражданский брак — это тот, который в ЗАГСе как раз сейчас. А то, о чём вы говорите, это сожительство.  

    В.ЖИРИНОВСКИЙ: Есть много, заключают церковный брак только. Это не имеет значения юридического. Люди выбирают. Но для государства, для общества единственным документом, который подтверждает наличие брака, это свидетельство о браке, выданное органом ЗАГС. Всё. Вы можете жить 40 лет вместе и никто из вас ничего не получит, когда вы будете обращаться в суд за защитой ваших прав. Вы не муж и жена. Наоборот, вы брак заключили, но не живёте вместе. А через 30 лет возникли какие-то обстоятельства, вам нужно свои права реализовать. Пожалуйста, есть документ, свидетельство о браке, и вам всё дают, потому что вы муж и жена официально.  

    Е.ВОЛГИНА: Конституция — это свидетельство о существовании государства, вы хотите сказать?  

    В.ЖИРИНОВСКИЙ: Конечно. Есть Конституция, мы есть, там органы управления все указаны. А если не будет Конституции, а так, как вы избираете президента, а где он записан? А может, царь? Давайте царя лучше назначим. А давайте парламентскую республику. А давайте без партий будем проводить выборы. А давайте не будет Государственной думы, а будет Верховный совет или ещё что-то. Конституция определяет всё: территорию, административное устройство, органы власти — законодательной, исполнительной, судебной, всё-всё-всё оговорено в ней. Вся социальная защита, все вопросы оговорены, недра страны. А если этого ничего не будет, то захватят пол-Сибири и скажут: у вас же нет Конституции, нет законов, мы тут будем сами копаться, добывать золото, уран, руду и так далее.  

    Конституция — главный наш закон. Он не партийный, он не привязан к какому-то человеку. Говорят, сталинская конституция, брежневская, ельцинская. Сейчас ничего нет в этой конституции, чтобы она касалась какого-то… 

    Е.ВОЛГИНА: То есть это не путинская конституция?  

    В.ЖИРИНОВСКИЙ: Конечно, нет. Мы ее сделали более мягкой дали больше прав другим органам власти, добавили социальные моменты. Здесь только плюсы.  

    Е.ВОЛГИНА: А где гарантии, что она не будет нарушаться? Нас убеждают, что ельцинская конституция была какая-то несовершенная, поэтому подзаконные акты и нормативные акты могли оспорить положения конституции. А теперь нас убеждают, что такого не произойдёт.  

    В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да. Тут мы укрепили правовые основы и по международному праву, что если Конституционный суд признает, что чьё-то решение чужого суда международного, заграничного, не соответствует нашей Конституции, мы можем не исполнять его. А до этого мы исполняли. Мне чем понравилась ельцинская конституция — там впервые появилась статья 24-я: запрещается сбор информации о личной жизни граждан. Потом ввели статью конкретно в Уголовный кодекс. Всё равно не соблюдается. День и ночь нам рассказывают, кто с кем живёт, как живёт, кто разводится, какое имущество, ДНК проверяют, где отцы, где матери, кто напился… Ну, напился в общественном месте это ещё может быть не личная жизнь. Но что касается за квартирой — всё, никто не имеет права входить за порог в чужую квартиру и сообщать, что там происходит. Но мы же сами все нарушаем. Всё время у нас идёт информация о личной жизни граждан. Все время вопросы задают: а где у вас жена, где муж, где дети, а почему не сообщают нам, а где они работают, сколько получают и так далее.  

    Мы можем опереться… прокуроры, вот надо сделать жёсткий прокурорский надзор. Ни разу ни одного дела не было возбуждено по нарушению по статье Уголовного кодекса о сборе информации о личной жизни граждан. Сейчас ввели реестр всей информации. Тоже многие недовольны. Но для борьбы с преступностью, в том числе и с пандемией, это очень важно — государству знать, где наши граждане, сколько их, какой доход, где они живут, семейное положение и так далее. Был казус: когда дали деньги на детей, то бывший муж побежал, быстро оформил и получил. А мама оказалась в тяжёлом положении. Она не получила эти десять тысяч. А государство не знает, что они не живут вместе. А если будет реестр, быстренько посмотрят, где мама, где папа, где дети. И направят деньги тому супругу, с кем остались дети.  

    Е.ВОЛГИНА: Во-первых, реестров у нас очень много, они просто разрозненны между собой. Другой момент возникает. Например, вчера было сообщение, что 43 тысячи школ по России оснастят камерами видеонаблюдения. Сначала говорили, что с функцией распознавания лиц. В Ростехе говорят, что нет, это просто видеокамеры. Но люди говорят: зачем так много всего того, что следит за нами? Люди видят в этом опасность.  

    В.ЖИРИНОВСКИЙ: Это есть. Нам очень неприятно, что практически за нами могут наблюдать день и ночь в любой точке. Иначе трудно вести борьбу с преступностью. Сегодня же очень легко: все камеры всё фиксируют. Вот вошёл в банк человек, и мы его видим — он в маске. Хорошо, он сел в машину, снял маску. Мы его видим через видеокамеры на дороге. Это делается для борьбы с преступниками. Если бы мы были все честные, спокойно жили бы… У нас же сколько мошеннических схем! Только какие-то деньги начинают раздавать, сразу появляются мошенники, дают счета, чтобы им переводили на эти счета. Конечно, неприятно. Вся информация о человеке заложена в определенные документы. И это может быть утечка, люди будут знать состояние здоровья, семейное положение…  

    Е.ВОЛГИНА: Преступнику всегда действительно легче получить, например, где-то раздобыть оружие, ненарезное, к примеру, чем человеку легально получить это оружие. И здесь получается, что всё равно преступники или злоумышленники, они на шаг впереди. А государство преследует свои цели, говорят: а, так это же преследовать политических оппонентов, например, эти камеры. Плюс в какой-то момент неожиданно эти камеру могут отключаться.  

    В.ЖИРИНОВСКИЙ: Это всё есть. Нарушения во всём есть. Но понимаете, преступник на шаг впереди, но он кончает плохо. 70% преступников заканчивают тюрьмой, а некоторые из них и погибают. И честный человек, который живёт всю жизнь, ему неприятно, что он на виду у всех, что о нём всё знают, зато к нему никто претензий не предъявит, он чист. Он проснулся, пошёл на работу, в детских сад, в магазин. Прячется преступник. Его быстрее найдут. Но злоупотребления, к сожалению, могут быть. Людям этот неприятно, даже по факту, что любой их шаг, дыхание, всё это может быть сегодня где-то запечатлено, фиксировано. У нас депутат в носу поковырялся — сфотографировали и вот в газете. Ну что ему делать? Ведь пять-шесть часов человек сидит, зачесалось в носу. У него оказалось перегородку там чинили, и чего-то там зачесалось. Он палец в нос — а фотограф успел это ухватить. Тоже вещь напрямую. Мы работаем под камерами. Люди не хотят жить под камерами, а мы, депутаты, каждый день под камерами, каждый наш шаг, всё фиксируется, всё передаётся в эфир немедленно. Тяжело это, неприятно.  

    Это я с вами согласен, люди недовольны, что всё время всё будет где-то зафиксировано. Но, понимаете, сколько проблем с террористами. Тогда будут взрывы греметь. А биотерроризм? Представляете, если нам будут пандемию подбрасывать каждые полгода? Мы с этой ещё не справились, а нам другую подбросят. А как за ними следить? Только тотальный контроль, все камеры. Чтобы каждый раз, пробирку взял — уже будет поднята тревога, его надо задержать. Но издержка, что человек, может быть, просто так занимается чем-то. Игрушечный пистолет человек на улице вынул, это в Америке, а полиция начинает стрелять, думает, что пистолет настоящий. Да, издержки.  

    Е.ВОЛГИНА: Владимир Вольфович, а если будут говорить: в целях вашей безопасности сдавать ключи товарищу майору в ОВД. А потом вечером забирайте. Для вашей безопасности.  

    В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да, я согласен. Такие извращения, какие-то перегибы, это всё может быть именно под предлогом безопасности. Я повторяю, процентов 70 на пользу, а процентов 30 будут злоупотребления, когда все всё будут знать и будут воровать. Может быть, человек пишет стихи, у него украли стихи, и они вышли под другим именем. Он понятия не имел, положил в стол, а их вытащили. Домработница, вон сколько они воруют? Тоже всё это есть. Проблемы есть.  

    Е.ВОЛГИНА: Надо распрощаться всё-таки с тайной личной жизни, как вы считаете?  

    В.ЖИРИНОВСКИЙ: Давайте сохранять её. Давайте какие-то минимумы соблюдать, ограничивать, чтобы можно было немедленно затормозить информацию в каком-нибудь YouTube или где-то ещё, в социальных сетях. Защищать. Но люди должны иметь какой-то свой минимум, какую-то свою тайну. Тайну не для преступлений, а просто с кем он общается, с кем говорит, где-то какие-то чувства может проявлять. Конечно, выгодно, чтобы это оставалось. Но пока, слава богу, этого нет. Пока информация только на дорогах да при входе в дома, банки. Эта информация в основном сейчас пока собирается. Но в будущем, когда будет чип вживлённый в человека, и паспортов вообще не будет, всё будет считываться с человека, оболочка глаза и так далее, совсем тяжело будет нашим людям.  

    Е.ВОЛГИНА: А вы считаете, что чипы будут вживлять куда-то?  

    В.ЖИРИНОВСКИЙ: Конечно. Какая экономия. Экономика заставит. Сегодня огромные деньги уходят на бумажный оборот — документы, удостоверения, печати, пропуски, сколько людей. Всю охрану можно будет снять. Человек входит — и чип реагирует, и сразу реагирует, что входит человек, который не имеет права. То же самое, немедленно будет снята история его болезни или его это машина или он угнал эту машину. Вся информация будет на человеке. И мы уберём огромное количество тех, кто сегодня напрямую наблюдает за нами.   

    Е.ВОЛГИНА: Владимир Вольфович, у нас три минуту остаётся. Про парад ещё хочется сказать. Пойдёте сами на парад?  

    В.ЖИРИНОВСКИЙ: Обязательно. Это праздник. Такого парад нет в мире и никогда не будет. Это была последняя война. Теперь такие войны информационные, гибридные. А вот такая война, чтобы тысячи танков, самолётов и взять Берлин, и весь мир туда съехался, всё человечество там было — и индусы там были, и австралийцы. Мировая война.  

    Е.ВОЛГИНА: Как быть с другими городами, которые, 15 штук, говорят, что отказываются от парада, потому что коронавирус? Не размывается ли символизм праздника в связи с отказом?  

    В.ЖИРИНОВСКИЙ: Ничего. Безопасность на первом месте. Все посмотрят по телевизору. И москвичи в большинстве своём посмотрят по телевизору. По телевизору даже лучше увидят. Я каждый раз на трибуне, там хуже видно. По телевизору когда прихожу вечером, показывают утренний парад — куда лучше. Как и футбол. Я в «Лужниках», у меня там правительственная ложа, бегают внизу, как муравьи какие-то, а прихожу вечером, показывают матч снова, повтор, великолепно — я вижу, кто бьёт, куда бьёт, куда мяч. Живьём это не всегда самый лучший вариант.  

    Но это великий праздник. Такой парад это только наш. И нам все будут завидовать 24 июня, в следующую среду, что действительно победа была. Единственная, последняя в своём роде. Больше таких побед не будет. Это всегда будет единственный праздник для всего человечества — наш День Победы.  

    Е.ВОЛГИНА: Александр Лукашенко согласился приехать, кстати, на парад. Вот отношения с Белоруссией? Куда движемся, видите?  

    В.ЖИРИНОВСКИЙ: Он играет. Это происхождение, директор совхоза. Если бы закончился он университет белорусский, был бы он философом, политологом, юристом. Конечно, он играет, как бы заработать. Москва чего-то даст, может быть, Брюссель чего-то даст, может быть, НАТО что-то даст. Так же Янукович метался, всё хотел и от Европы получить, и от нас получить. Это всё кадровая политика большевиков, когда снизу шли люди, они не всегда были готовы управлять. Ведь при царе он бы так и остался в своём совхозе, был бы приказчиком у помещика. А тут дошёл до главы государства. А знаний не хватает. А надо с Европой выстраивать отношения, с Москвой. А Белоруссия никогда не была независимым государством. Всегда был частью Польши или частью Российской империи. Отдельно никогда её не было.  

    Е.ВОЛГИНА: Сейчас-то независимое государство.  

    В.ЖИРИНОВСКИЙ: Считается формально независимое, но экономически полностью от нас зависит. Если бы мы не оказывали постоянно дотации, помощь, она бы рухнула давно бы уже. На Украине больше возможностей. А Белоруссия, она получала запчасти со всей… был сборочный цех: везде собирались запчасти для механизмов, для машин, тракторов, и там собирали их. Если мы перестанем поставлять сырьё и запчасти, вся экономика Белоруссии рухнет, остановится. То, что они производят там — масло, молоко, сыр — этого всего в Европе полно. Европе нужен рынок сбыта, наоборот, они должны принять немецкое масло, молоко, польскую картошку. А кто будет белорусскую покупать? Рынок только наш их спасает. Европейский их тут же уничтожит. Поэтому они будут с нами всегда. И после Лукашенко придёт кто-то другой, и в конце концов мы создадим единое государство.   

    Е.ВОЛГИНА: Спасибо большое, Владимир Вольфович, за этот час. Владимир Жириновский, лидер политической партии ЛДПР. Я с вами прощаюсь до завтра. Всем хорошего дня.  

    Версия для печати

Связь с эфиром


Сообщение отправлено