Ведущая Евгения Волгина

Е.ВОЛГИНА: 15 часов 4 минуты в столице. Радиостанция «Говорит Москва». 94.8. У микрофона Евгения Волгина. Всем доброго дня. Программа «Умные парни». У нас сегодня Анастасия Татулова, основательница сети кондитерских, семейных кафе «АндерСон» и общественный омбудсмен в сфере малого и среднего бизнеса.

Анастасия, здравствуйте.

А.ТАТУЛОВА: Здравствуйте. Смешное название — «Умные парни» — как раз про меня.

Е.ВОЛГИНА: Да. Мы не можем менять название программы, просто вот, понимаете, умная женщина у нас в программе «Умные парни». Наши координаты: 73-73-948 — телефон прямого эфира, SMS +7-925-88-88-948, Twitter @govoritmsk, Telegram govoritmskbot.

Я тут посмотрела ваш Facebook. У вас вчера была публикация, там было написано «картинка про сегодняшний день»: «Такое ощущение, что весь день тащу из болота бегемота». Вы там вакансии разместили. А это не перманентное состояние человека, который решил бизнесом в России заняться, — тащить бегемота из болота?

А.ТАТУЛОВА: Есть такое, да. Но не только в России. Просто надо понимать, что предпринимательство, правда, иногда можно сказать, что это уже крест. И дело не в России, просто это правда сложно. И те люди, которые иногда пишут мне, «вот я бы хотел свой бизнес, работаю в найме», я вот считаю, что если можешь не идти в предпринимательство и не заниматься своим бизнесом, не занимайся. Это 24 на 7. Это ты никогда не свободен. Это у тебя ненормированный график. То есть на самом деле довольно много вещей, которые…

Е.ВОЛГИНА: Не на кого свалить — главное, если не получается.

А.ТАТУЛОВА: А это вообще, да, никто не виноват, кроме тебя самого. Не на кого свалить, некому пожаловаться, да.

Е.ВОЛГИНА: Но вы же осмелились заняться бизнесом. Как карантин пережили?

А.ТАТУЛОВА: Это же когда ты просто не можешь по-другому. Это не про «осмелился». Это когда у тебя внутри живёт вот такая штука, что ты просто по-другому не можешь.

Е.ВОЛГИНА: Вы по-другому не могли?

А.ТАТУЛОВА: Да. У меня ребёнок такой же старший. Я очень надеялась, что минет меня чаша сия, Тёмочка, финансист — это так здорово, это аудиторские компании, зарплата в валюте, всё так красиво. Нет вообще, ничего не вышло.

Е.ВОЛГИНА: Бизнес.

А.ТАТУЛОВА: Да, предприниматель. Это просто генетика, скорее всего.

Е.ВОЛГИНА: Генетика. Ну вот это интересно. Во-первых, я часто смотрела какие-то публикации, Forbes очень любит: топ-30 молодых российских бизнесменов, топ-10 женщин-бизнесменов. Очень же любят вот эту сейчас тему, некоторые называют сексистской и так далее. Всё-таки бизнес — дело женское или мужское? Или вообще пол не имеет значения, как вы считаете?

А.ТАТУЛОВА: Такой, вы знаете, вопрос это сложный. Вроде бы, конечно, предприниматель по идее не имеет значения пол. Но я чем старше становлюсь, тем больше задумываюсь, что по большому счёту, наверное, не зря подавляющее большинство предпринимателей мужчины. Просто это нагрузка, которую, наверное, женщине иногда сложно вынести. Ну и от страны, конечно, тоже зависит. Потому что у нас, в принципе, довольно… как бы выразиться… Сексистской нельзя, наверное, сказать.

Е.ВОЛГИНА: Можно. Почему нет? Патриархальная.

А.ТАТУЛОВА: Патриархальная, да, скорее вот такое правильное слово, страна, и от власти тоже такой посыл всегда идёт. Я помню, когда выступала на каком-то форуме года три назад, Шувалов после этого выступления встал и сказал: «Вы знаете, мне Валентина Ивановна Матвиенко всё время говорит: женщины-предприниматели, женщины-предприниматели. Я вот всё время над ней смеюсь, что не бывает таких людей. Что такое женщина-предприниматель? Это какое-то недоразумение. А вот тут посмотрел на вас и понял, вы есть, оказывается».

Е.ВОЛГИНА: То есть стереотипы. Стереотипы. Женщины их ломают, эти стереотипы.

А.ТАТУЛОВА: Да.

Е.ВОЛГИНА:  А вот интересно просто, как получилось, что вы теперь не только основательница сети кондитерских, но и ещё и общественный омбудсмен? То есть при омбудсмене есть аппарат общественного омбудсмена. Получается, Титов ваш начальник формально. Или как? Куратор. Как правильно сказать, чем вы будете заниматься?

А.ТАТУЛОВА: Ну объединяющее звено такое, да.

Е.ВОЛГИНА: Чем вы будете заниматься? И чья это идея, самое главное, была?

А.ТАТУЛОВА: Титова.

Е.ВОЛГИНА: Его идея, чтобы вы стали общественным омбудсменом?

А.ТАТУЛОВА: У меня идея Титова. Чья это была идея, я не знаю, но у меня идея от Титова.

Е.ВОЛГИНА: Нет, вдруг вы к нему пришли, сказали: «Я чувствую, готова».

А.ТАТУЛОВА: Ой, не хватает мне, да, в жизни… Нет, не приходила, не сказала.

Е.ВОЛГИНА: Ну и каковы ваши задачи здесь? Не будут у вас дублироваться функции? Или как бы ещё непонятно, что конкретно требуется? Или к вам будут приходить, «помогите, пожалуйста, с этим», вы будете говорить, «у вас есть выбор — не идите в бизнес», примерно так, как вы сказали.

А.ТАТУЛОВА: Я так и говорю иногда. Но на этапе «помогите» — это не про когда у человека есть выбор. Это действующие предприниматели, которые сталкиваются со злоупотреблениями или с какими-то принятыми решениями, которые не учитывают совершенно интересы бизнеса в городе. Сейчас, например, несколько обращений есть — это проблемы бизнеса с бизнесом. Это вообще самая тяжёлая категория вопросов. Я просто не хочу с именами и личностями.

Е.ВОЛГИНА: Можно  без имён и личностей.

А.ТАТУЛОВА: По Москве обращения, когда 40 арендаторов написали обращение про развлекательный парк, где им сдали в аренду площади. Понятно, что парк был закрыт, начиная с начала марта до практически две недели назад был закрыт, когда открылся, людей нет, потому что, в принципе, сейчас не особо есть, и дети все разъехались, но арендодатель не хочет ни ставку снижать, ни на переговоры идти, ни расторгать договоры, имущество всё заперто у людей. То есть очень такая неприятная ситуация. И непонятно, что делать. То есть государство по идее не может вмешиваться в разборки предприниматель-предприниматель, так скажем, а не вмешиваться вроде бы тоже нельзя, потому что ситуация ужасная. Поэтому тогда пытаемся использовать ресурсы, чтобы хотя бы стороны посадить за стол переговоров.

Е.ВОЛГИНА: Бизнес-то есть уже, скажем так, отцивилизовался, что можно посадить за стол, научить переговаривать, а не просто кто-то на кого-то написал заявление в полицию. Я утрирую, конечно, но как бы это самый простой способ, о котором мы все знаем.

А.ТАТУЛОВА: Да, вы знаете, я об этом тоже на самом деле много и думала, и разговариваем мы об этом часто, о том, что отчасти иногда в проблемах, которые случились с предпринимательством, бывают виноваты и предприниматели. То есть надо понимать, что вот эта история, что предпринимателей сажают в тюрьму, что вмешиваются, так скажем, органы, которые не должны вмешиваться в хозяйствующие какие-то споры, это происходит потому, что каждая из сторон пытается привлечь на свою сторону какие-то силовые ведомства. И это не государство инициирует, это инициируют точно также иногда предприниматели. До тех пор, пока мы не прекратим это делать, мы будем жить в таких условиях, когда можно развалить человеку бизнес просто потому, что ты на него заявление написал.

Е.ВОЛГИНА: Но это до сих пор работает?

А.ТАТУЛОВА: Сейчас, к счастью уже, работает не так, как раньше. Сейчас уже много таких вещей в зародыше можно решить. Но сказать, что проблема решена, нет, не решена. А, конечно, цивилизованно договариваться… Слушайте, всё-таки действительно у нас маленькая очень история предпринимательства в стране.

Е.ВОЛГИНА: Молодая.

А.ТАТУЛОВА: Да. Учитывая то, что мы долго жили в Советском Союзе. Но тем не менее, мне кажется, что мы уже и договариваться учимся, и отраслевые сообщества уже сильные довольно есть, и у арендаторов есть сообщество, у арендодателей есть сообщество. То есть можно по каким-то вещам договариваться. И вот в кризис это ясно было видно, когда практически 99% людей всё-таки смогли договориться и удержать бизнес, не съехав.

Е.ВОЛГИНА: Куда-то.

А.ТАТУЛОВА: Да.

Е.ВОЛГИНА: Здесь просто интересно. Помню, месяца, наверное, полтора назад Борис Титов тоже был как раз гостем программы, и мы с ним говорили про российский бизнес. Просто интересный момент: люди воспринимают, и я это видела по SMS, бизнесмена как такого торгаша. Человек, который купил, продал подороже и всё. Спекулянт фактически. Или там в банк пойти работать хорошо, основать банк, если денег много. Или маникюрный салон открыть. А он говорит: нет, вот сейчас такая задача, сейчас приходят действительно те самые модные стартаперы, которые генерируют идеи. Ну вот мало, мне кажется, сгенерировать идею, нужно же продумать вообще всю цепочку от момента, как это зародилось в твоей голове, до момента того, кто это будет покупать и, возможно, где ты это ещё будешь реализовывать. Вот таких вот активных много? Приходят они?

А.ТАТУЛОВА: Много. Во все времена было много. Опять же эта проблема в том, что маленькая очень история капитализма у нас и так себе уважение к частной собственности и к чужому труду. Предприниматель же, например, это и фабрикант тоже. Что такое перепродать?

Е.ВОЛГИНА: Условно: купить на Aliexpress и продать здесь подороже. Вот так воспринимается.

А.ТАТУЛОВА: Ну слушайте, если ты сам не хочешь покупать на Aliexpress… Или, например, такие же обвинения я слышу в адрес туристических агентств: они паразитируют на людях, которые не покупают сами. Но ведь люди почему-то выбирают этот сервис.

Е.ВОЛГИНА: Так удобнее.

А.ТАТУЛОВА: Им так нравится. В конце концов, давайте разберёмся, ты можешь не ходить в рестораны, ты можешь купить всё то же самое и приготовить себе дома, накрыть и ты будешь официант, повар, сам себя будешь развлекать, потом сам посуду помоешь. Тебя же никто не заставляет ходить в рестораны. Тут та же самая ситуация. Если люди понимают, что им проще или быстрее, у меня там есть турагентство, через которое я езжу, у меня просто нет времени. И я понимаю, что я лучше отдам запрос и я готова заплатить эту комиссию, но мне так удобнее. Если бы такой потребности не было, то и этой сферы бы не было. Никто же не мешает заказывать напрямую, никто руки не связывает. То есть, пожалуйста.

Е.ВОЛГИНА: Да, но есть обратная сторона. Одна из предпринимательниц, кстати, тоже был большой скандал, просто без имён, крупный магазин, ретейл, и она предлагала ввести какие-то налоги или ещё что-то, в общем, справиться, условно, с девушками, которые в декрете или которые решили не выходить из декрета, стали печь тортики дома и продавать их через Instagram. А в магазине тоже продавались тортики, но, соответственно, на заводе, который был аффилирован с этим ретейлером. И человек, который имел ретейлера в своей собственности, говорит: надо что-то с ними делать. То есть, получается, огромный какой-то есть монополист, огромный участник, который хочет подавить какого-то маленького.

А.ТАТУЛОВА: Слушайте, тут не такой однозначный вопрос. Вот смотрите, что получается. Мы имеем огромный чёрный рынок, огромный, людей, которые через Instagram продают тортики. Это само по себе неплохо. Им даже дали возможность сейчас зарегистрироваться как самозанятым, можно регистрироваться. Но что у нас получается? Вот мы имеем рынок официальный, где к тебе приходит Роспотребнадзор, пожарная инспекция, налоговая служба и так далее и где ты вынужден соблюдать кучу всяких мер, ты платишь зарплату, налоги и так далее. И мы имеем человека, который в Instagram нанял каких-то двух людей и продаёт эти тортики. Понимаете, этот рынок неконтролируемый и надо его как-то тогда цивилизовывать. Самозанятый — это первая попытка цивилизовать этот рынок. Может быть, какие-то продукты нужно вот так дома, а какие-то, может быть, и опасненько, с одной стороны. С другой стороны, я вообще за открытый рынок всегда, поэтому мне кажется, что самый удачный путь — просто выводить из тени тех людей, которые хотят делать это дома. Правда. Может быть, какие-то простые правила для них придумывать.

Е.ВОЛГИНА: А они сами готовы выходить из тени, как вы считаете?

А.ТАТУЛОВА: Я считаю, что да. Потому что, в принципе, для самозанятых очень хороший закон сделали, его так долго мусолили и наконец-то выпустили.

Е.ВОЛГИНА: Четыре с половиной процента, по-моему.

А.ТАТУЛОВА: Да, четыре процента. Ну правда это отличное решение. Это достаточно простая система. Просто доверие очень низкое у людей к государству, поэтому кажется, что сейчас четыре, мы сейчас выйдем из тени, а потом будет сорок четыре.

Е.ВОЛГИНА: Нас везде запишут.

А.ТАТУЛОВА: Да-да, нас запишут, посчитают. Поэтому тут действительно проблема низкого доверия. Но в целом, я думаю, что при нормальной популяризации этого количество самозанятых должно точно расти. Это для государства хорошо, потому что это выводит из теневого рынка, как вышли таксисты, не знаю, это выводит и нянь, и репетиторов, и таких людей, которые в Instagram делают тортики, и кучу всяких других. Это не предприниматели, микропредприниматели, которые работают на себя. Для страны это очень хорошо. Платят сами за себя налоги.

Е.ВОЛГИНА: Да, платят сами за себя. Но здесь был подсчёт аналитиков по одним каким-то данным, у нас же очень широкий вот этот сектор той самой гаражной экономики. То есть люди, которые ну как-то работают сами на себя, от государства, в общем-то, ничего не хотят и сами ничего государству не хотят.

Тут возникла история с этой пандемией. Помните, вот эта история: а вы можете претендовать на пособие, если у вас было ИП, зарегистрировать. Какие-то сложные вот эти все схемы были. Потом говорят: нет, всё-таки надо как-то попроще сделать. И по факту получалось, что эти гаражники выполняли определённую социальную функцию государству. Они обеспечивали себя работой и своих детей, жён, например, пропитанием и жильём и не подходили к зданию правительства с голодными ртами. А сейчас получается, что как бы «а мы будем… пожалуйста, нам платить». Он говорит: а государство чего мне дало для этого? То есть, может быть, тоже время какое-то должно пройти, чтобы все пообтесались и поняли: ага, четыре процента, больше меня не хотят как-то ободрать и не будут обдирать, может быть, я даже с этого ещё что-то получу. Ну как-то взросление определённое экономическое должно пройти.

А.ТАТУЛОВА: Да. Но я считаю, что это всё равно вторично. Первично доверие. Люди не доверяют государству. И надо сказать, что у них есть основания для этого. Очень быстро меняющиеся правила игры постоянно, очень много непрозрачного. В общем-то, вы знаете, тут ещё важно, мне кажется, что вот эта риторика государственная о том, что предприниматель — это так себе профессия. То есть это не очень-то уважаемые люди.

Е.ВОЛГИНА: И у него наверняка много денег, которые надо забрать.

А.ТАТУЛОВА: Да. Поэтому никому не хочется быть не очень-то уважаемым человеком. Это годы. Годы правильной риторики, годы правильного обучения, годы ведения в школах каких-то предметов, не знаю, называния улиц именами не только маршалов или академиков, но и предпринимателей. Потому что у нас совсем этого нет. У нас это неуважаемый труд — и это печально.

Е.ВОЛГИНА: Здесь тогда другой момент возникает. Вы сами как предприниматель понимаете, что государство хочет от предпринимательства? Потому что носятся с малым и средним предпринимательством как со священной коровой, вот оно есть, надо его поддерживать, надо давать денег, надо ещё что-то, легализовывать, выводить из тени. Но по факту государство, наверное, в лице финансового блока, в лице силовиков понимает, что такое, условно, «Роснефть», что такое «Газпром», да, бизнес «Ростеха» и Сколково, например. А вот всё остальное, пресловутые тортики, кондитерские какие-то, швейные мастерские — это как бы не совсем понятно. Может быть, в этом ещё проблема такая есть?

А.ТАТУЛОВА: Мне очень сложно об этом рассуждать, потому что я очень многие вещи вообще не понимаю, почему так происходит. То есть на словах то, о чём вы говорите, слышу, о том, что надо помогать малому бизнесу, нацпроекты есть, ещё что-то.

Е.ВОЛГИНА: Наццели ещё.

А.ТАТУЛОВА: Да. На деле я вижу противоположные вещи.

Е.ВОЛГИНА: Например?

А.ТАТУЛОВА: Скажем так, я вижу достаточно грамотную политику в области развития такого микробизнеса и самозанятых и это важно и хорошо, но я вижу последовательное гнобление бизнеса, который средний. У нас он и так, так же как и средний класс, в общем-то, у нас этот бизнес почти отсутствует. То есть в переходе от малого до крупного лежит долина смерти, которую практически никто не переходит. Это связано с особенностями налогообложения. К тому, что когда ты маленький, ты не очень интересен контрольным органам, ты не очень интересен с точки зрения какой-то дойной коровы, с тебя взять нечего. И потом, когда тебя становится видно, то к тебе начинают все приходить, а у тебя ещё нет ресурса на то, чтобы обслуживать эти аппетиты. Вот. Нужно просто менять систему так, чтобы человеку было выгодно расти из малого в крупный. Средний бизнес — это сейчас одна большая проблема, его нет. Наверное, что-то нужно чуть менять в налоговой системе. Нужно менять в критериях отнесения к малому и среднему бизнесу. Нужно просто чётко делить, что малый, микро — это одна категория, самозанятые — ещё одна категория, средний — другая категория, с ней надо работать отдельно. Малый и средний не одинаковы. А сейчас получается, что когда ты не малый, то ты уже сразу крупный, и пандемия это очень явно подсветила, когда помощь была микро, помощь была самозанятым, что-то досталось малому, средний не получил вообще ничего. Крупный получил по спискам системообразующих предприятий.

Е.ВОЛГИНА: Тоже был скандал, кстати, с этим списком.

А.ТАТУЛОВА: Да. Поэтому я считаю, что здесь есть проблема. Ну как проблема? Это точно недоработка, и, скорее всего, надо ею прямо системно заниматься.

Е.ВОЛГИНА: С вашей точки зрения, с чего начать? Потому что сразу, как только слышат вообще имя, фамилию Анастасии Татуловой, сразу вспоминают 25 марта, да, это было, или двадцать какого?

А.ТАТУЛОВА: Я не помню, не могу сказать.

Е.ВОЛГИНА: В конце марта, в общем. Ваше обращение, ну, по крайней мере, так. Кто-то говорит: боже мой, какое эмоциональное выступление перед президентом, вот это всё. Чего-то изменилось, как вы считаете? Когда меры, хорошо, выдавали в час по чайной ложке, но они постоянно менялись, видоизменялись. Вы видите здесь какую-то определённую, как бы признак того, что вас услышали в чём-то хотя бы?

А.ТАТУЛОВА: В чём-то услышали, наверное. Не знаю. Это же огромная работа была большого количества людей. Это говорила не только я. Куча объединений отраслевых выступали с этим, и Титов выступал, и другие предприниматели. Наверное, какая-то моя доля в этом тоже была. В целом я говорю, что у меня чёткое после этого всего сложилось ощущение, что проблемы среднего бизнеса сейчас в правительстве не очень понимают. Либо, может быть, считают просто небезосновательно, что прослойка этого среднего бизнеса настолько мала, что тратить сейчас силы и время на неё не надо, что лучше тратить на малый и крупный. Но я считаю, что это проблема. Эту проблему надо как-то осознать, потому что мы не растём. Количество снижается предпринимателей. Более того, предприниматели вместо того, чтобы укрупняться, наоборот, сейчас идёт тренд на то, чтобы раздробиться, потому что так устроена налоговая система. И ситуация, при которой предприниматель при этом становится преступником, она мне кажется неправильной ни для государства, ни для предпринимателей. Поэтому мы пытаемся добиться, чтобы всё-таки услышали. Нужен пересмотр критерием СМП, нужен обязательно пересмотр налоговой системы именно в части среднего бизнеса. Не происходит этого, к сожалению, пока. Но мы не опускаем руки. Я очень надеюсь, что это будет услышано.

Е.ВОЛГИНА: Но как раз Борис Титов ещё выступал неоднократно про историю, что надо что-то делать и со статьями за экономические преступления. Потому что там банально могут просто отправить в СИЗО и в тюрьму человека, который, условно, неправильно, не со зла, не по злому умыслу, а просто неправильно как-то посчитал дебет с кредитом, ну как-то так.

Хорошо. С вашей точки зрения, всё-таки за счёт чего одним компаниям (каким-то, точнее, может быть, подсчитывали) удалось пережить вот этот карантин и они не закрылись? Потому что у наших слушателей основной вопрос был к экономистам, депутатам, которые сюда приходили, даже к Борису Титову: а почему такой низкий запас по подушке безопасности, денежной подушке?

А.ТАТУЛОВА: Это та, собственно говоря, проблема. Если вы слышали то, что я пыталась донести до президента, это, собственно, проблема, с которой я и выступала, что на самом деле проблема не в пандемии. Проблема в том, что в последние годы всё складывалось настолько сложно и тяжело для бизнеса, что этой подушки, её вообще не осталось. Когда-то ситуация как складывалась? Налоговая система не менялась в стране, но у нас количество законов компенсировалось возможностью их не исполнять. Потом пришёл крайне эффективный руководитель Федеральной налоговой службы и, в общем-то, налоговая сделала такой космический рывок, что надо понимать, что налоги стало невозможно не платить. Их начали собирать так, что у бизнеса совсем, вообще ничего не стало оставаться. А налоговую систему менять не стали. Поэтому получается, что вся эта дельта, которую человек зарабатывал, она сейчас вся уходит. Плюс, смотрите, очень много начали вводить нового: ЕГАИС, маркировку обязательную. Это всё вводится не за счёт государства. Это всё расходы, которые ложатся на предпринимателя, и эти расходы больше и больше. И содержание людей, которые должны администрировать это, этих людей всё больше и больше. Плюс после 2014 года, когда был кризис, надо понимать, что нет, мы не восстановились. Бизнес очень сильно пострадал в 2014 году, и покупательская способность не восстановилась. С нефтью становилось всё хуже и хуже, курс становился всё грустнее и грустнее, это всё происходило за счёт маржинальности. Но государство не предпринимало ничего для того, чтобы, учитывая ситуацию, менять налоговую систему. Понятно, что это довольно большой, объёмный труд. Но, вы знаете, это, собственно, привело нас туда, куда мы сейчас пришли, когда запасов прочности бизнеса хватило, по разным бизнесам, от двух недель до двух месяцев. Всё.

Е.ВОЛГИНА: Это ещё каникулы не закончились налоговые. Им нужно же будет платить налоги.

А.ТАТУЛОВА: Да. Поэтому это действительно проблема, она в этом, в том, что этого запаса не оказалось. Я считаю, что это ответственность государства. Понимаете, если бы его не оказалось только у меня или у моих знакомых, их ни у кого не оказалось. То есть это массовая история. Это значит, в королевстве что-то не в порядке.

Е.ВОЛГИНА: С вашей точки зрения, государству выгоднее, условно, сейчас пересмотреть, возможно, всю эту сложную систему, хотя, с другой стороны, понятна логика государства, оно хочет себе забирать по-максимому. Но здесь логичнее как? Сейчас что-то пересмотреть, потому что фактически, я по вашим словам понимаю, просто не останется даже вот этой прослойки, с которой можно забирать деньги.

А.ТАТУЛОВА: Да.

Е.ВОЛГИНА: Это будет невыгодно.

А.ТАТУЛОВА: Поэтому говорить о том, что вот эти аргументы, с которыми я сталкиваюсь, когда с кем-то разговариваю о том, что нет, в бюджете нет денег, просто почему-то никто не задумывается о том, что их не будет, потому что не будет этой налоговой базы, не с чего платить. Ну просто понимаете, если у тебя есть рубль содержания производства, людей, закупка продуктов, она стоит тебе 98 копеек, а тебе надо заплатить ещё налогов 10 рублей, то математика не сходится. И ты точно сделаешь так, чтобы заплатить один рубль налогов, чтобы рубль остался себе и чтобы люди получили зарплату, и ты купил продукты. Это обычная, простая математика. Предприниматель не может, когда у него не сходится, он не может жить в минус десять. И это такие простые основы экономики, что почему-то люди, которые наверху, они привыкли миллионами ворочать, им надо просто чуть-чуть прийти на землю и посмотреть, как на самом деле живёт бизнес. Он живёт по-другому. У него просто есть только вот этот рубль. Поэтому эти рассуждения, они неправильные. Нам нужно наполнять бюджет. Нужно. Для этого сейчас нужно сделать перечень действий долгосрочных, которые приведут к тому, что бизнес сможет платить налоги ровно так, как он должен их платить. Может быть, вот сейчас есть разговоры, к сожалению, Решетников выступил и сказал, что нет, это преждевременно, они не собираются это вводить, но если действительно кто-то всё-таки предложит и пробьёт этот оборотный налог, то для бизнеса это будет вообще спасением. Потому что, о’кей, все согласны играть по правилам, мы готовы платить шесть процентов оборотного налога, мы обязуемся показывать всю выручку, но давайте тогда больше пока никаких налогов не будет, вот будет только это.

Ещё очень важный вопрос, который мешает, как мне кажется…

Е.ВОЛГИНА: Анастасия Татулова у нас в гостях, основательница сети кондитерских «АндерСон», общественный омбудсмен в сфере малого и среднего бизнеса. Говорим мы о проблемах в основном, получается, среднего всё-таки бизнеса, про который, как выясняется, немножечко забыли. То есть, есть крайность — это либо маленькие предприятия, либо вообще люди, которые потеряли бизнес, либо есть крупные какие-то игроки, видимо, так проще.

Мы с вами остановились, да, ещё про документ вы начали говорить.

А.ТАТУЛОВА: Основная проблема, до которой хотелось бы дожить, это то, что наши люди ведь не платят налоги. За них платит налоги работодатель. В принципе, это не так, потому что эти налоги, их вычленяют из зарплаты сотрудника, но люди не чувствуют этого. Они не понимают, что это те деньги, которые они реально отдают государству. И до тех пор, пока они не начнут сами платить налоги, и спроса, честно говоря, с государства, его не будет.

Е.ВОЛГИНА: А вы думаете, государство пойдёт на то, чтобы была, как это называется, не добровольная уплата налога, а когда не работодатель, а как раз человек получает всё, но в конце года должен отдавать, как это правильно у экономистов называется, не помню.

А.ТАТУЛОВА: Да, не в конце года, а, в принципе… Смотрите, первый шаг к этому — это самозанятые. Если их будет много, самозанятый же сам платит за себя налог. Самозанятые, ИП — это первый шаг к этому. Если это же постепенно будет происходить со всеми остальными людьми, то тот мир, в котором мы живём с вами, он поменяется. Да, в обозримом будущем, я думаю, у нас нет шансов на это. Ну…

Е.ВОЛГИНА: Нужно к этому стремиться.

А.ТАТУЛОВА: Нужно.

Е.ВОЛГИНА: Можно подсчитать и когда можно будет подсчитать, например, процент тех, кто карантин, что называется, или пандемию эту не пережил? Сейчас, потом, через год, два. Как?

А.ТАТУЛОВА: Вы знаете, реально я считаю, что данные, которые есть сейчас, они ещё не окончательные. Для примера. Мы сколько-то кафе закрыли, грубо говоря, мы десять уже закрыли точно.

Е.ВОЛГИНА: Своих.

А.ТАТУЛОВА: И сколько-то ещё под вопросом. Да. Потому что это будет понятно только к декабрю, потому что сейчас мы не понимаем, как будет продолжаться восстановление. А есть регионы, в которых до сих пор ничего не открыли. Или, например, нашего франчайзера в Тюмени открыли вчера. Он открылся вчера. 4 августа. И говорить о том, кто сейчас выжил… Сейчас открылись все и пробуют встать на ноги. У кого это получится, мы поймём, я думаю, где-то в декабре-январе. Будем надеяться на то, что их будет больше. Ну вот смотрите, по данным Росстата, доходы россиян от предпринимательской деятельности во втором квартале упали на 37%. Ничего подобного в этом веке ещё не происходило. Это Штаты сейчас сравнивают с великой депрессией. То есть это просто даже сложно сейчас предсказать, насколько могут затянуться последствия. Именно поэтому, возвращаясь к тому, что должно делать государство, пересмотр налоговой политики необходим сейчас. Иначе, я думаю, что ситуация будет ещё хуже.

Е.ВОЛГИНА: Я сейчас вспомнила, когда вы говорили про закрытые какие-то предприятия. У меня около дома была кафешка, прямо совсем такая, кофе на вынос. Столиков не было, только как киоск работало. И там кофе стоил примерно 250 рублей стакан. Дорого. Они не пережили пандемию. На их месте тоже открылась кофейня, но уже с кофе по 100 рублей. И вот мне просто интересно понять этот принцип даже не ценообразования. То есть получается, можно, но за счёт оборота. Может быть, у людей сразу, я не знаю, сеть это кофейная или не сеть, вот этих маленьких, может быть, у них было, я не знаю, пять миллионов рублей, они быстренько везде открыли и за счёт оборота думают, что получат эти деньги. А те не выдержали, потому что было дорого, и вообще никто не покупал. Вот интересно просто, как это работает.

А.ТАТУЛОВА: Так не могу вам сказать. Потому что, во-первых, всё, конечно, зависит от места. Во-вторых… Опять же, смотрите, это очень частая история с тем, что, знаете, сколько зарабатывают люди, которые продают кофе. Я как человек, у которого тоже в ассортименте есть кофе, могу вам рассказать, что в цене кофе есть цена чашки, труд бариста, есть налоги с труда бариста, есть НДС, есть налог на прибыль, есть то, что ты должен закупить с сертификатами у поставщика, есть стоимость самого кофе, она тоже на самом деле может быть… в три конца может отличаться стоимость кофе. Есть сахар, молоко, одноразовая посуда. Есть вывеска, которую тебе надо повесить. Есть фасад, который тебе надо содержать. И понимаете, получается, что дальше действительно есть варианты: либо есть какое-то очень дешёвое сырьё, и человек, ИП, например, который имеет возможность платить какие-то другие налоги, и может быть такой формат более выживаемый. Не знаю. Надо смотреть. Может быть, он стоит и работает там сам. Получается, что нет труда, нет бариста. Это я вам говорю, что ситуация с микробизнесом и с самозанятыми, она правда лучше сейчас. Я думаю, что этот сектор будет расти просто потому, что он в более выигрышной ситуации, то есть ты с собой сам разберёшься. Вот ты стоишь, работаешь, закрыл киоск, пошёл домой. То есть ты сам с собой разберёшься, сколько ты себе денег заплатишь или не заплатишь.

Е.ВОЛГИНА: Хорошо. Здесь ещё другой момент. Я боюсь ошибиться, кто конкретно говорил, но когда как раз выходили из пандемии постепенно, говорят, во-первых, очень ждали отложенного спроса, что люди ринутся в кафе, вот это всё было. Говорят, плюс, помогла доставка, когда работали на вынос, на доставку. И вот здесь интересно, предпочтения поменялись в еде, как вы, замечали?

А.ТАТУЛОВА: Пока нет, не видим. Отложенный спрос коснулся только веранд. Достаточно непростая ситуация сейчас в городе, например, в нашем секторе и в том секторе, который работает с детьми. Потому что все, кто мог, увезли детей ещё во время разгара пандемии куда угодно: к бабушке, к родственникам, уехали с ними куда угодно, потому что тяжело в городе в однокомнатной, двухкомнатной, трёхкомнатной квартире быть запертым с ребёнком, можно реально сойти с ума. Те, кто мог, все уехали. Поэтому детей в городе. Плюс, слава богу, что хорошая погода в Москве, поэтому веранды действительно заняты. Сейчас открылась Турция, плюс открылся Крым, открыли Сочи, и люди стали тоже разъезжаться в отпуска. И, в общем, сказать, что сейчас есть какой-то прям сильный всплеск, что есть какой-то рост выручки, нет. У всех, в общем-то, в целом выручка на уровне 60% в сравнении с прошлым годом. Это достаточно тяжёлые цифры. Ну просто тяжёлые для бизнеса. Поэтому, конечно, сейчас все с надеждой ждут, что вот начнётся сентябрь, и мы посмотрим, восстанавливается ли рынок. Пока нет никаких радужных ожиданий.

Е.ВОЛГИНА: Что касается как раз меню, вы же тоже работали на вынос. Были у вас доставки?

А.ТАТУЛОВА: Работали, да. Но надо понимать, что всё равно те, кто до этого не работал серьёзно на доставку, это не делается за один день, это отдельный бизнес, который надо выстраивать. Всё равно рестораны, они же не про доставку. То есть вы ходите в ресторан, особенно если вы ходите в «АндерСон»…

Е.ВОЛГИНА: Атмосфера, конечно.

А.ТАТУЛОВА: Вы ходите с ребёнком, вы ходите потусить с друзьями, вы ходите что-то отметить. Это не доставочная история. Очень сложно доставить праздник. Мы и это делаем…

Е.ВОЛГИНА: То есть не за едой.

А.ТАТУЛОВА: Да. Очень сложно доставить праздник. А то, что мы возим, конечно, и десерты, и всё остальное. Единственное, с чем мы много работали, что помогло нам, мы за это время встали в розничные сети, то есть теперь «АндерСон» можно купить и в «Вкусвилле», и в «Перекрёстке», мы встали в «Ленте», в IKEA. И потихонечку как бы мы вот таким образом до потребителя доходим.

Е.ВОЛГИНА: Диверсификация потока фактически произошла.

А.ТАТУЛОВА: Да. Что какие-то наши позиции можно стало купить в розничной сети, в «Самокате» нас можно заказать. То есть мы двигаемся таким путём. Выстраивать собственную доставку, не знаю, это прямо спорная тема реально.

Е.ВОЛГИНА: Совсем.

А.ТАТУЛОВА: Да.

Е.ВОЛГИНА: Ну либо к агрегаторам подключаться.

А.ТАТУЛОВА: Очень дорого. Агрегаторы — это 30-процентная комиссия, которая съедает практически всю прибыль ресторана.

Е.ВОЛГИНА: А договориться никак с ними? Хотя таксисты бьются долго.

А.ТАТУЛОВА: Нет, никак.

Е.ВОЛГИНА: 73-73-948 — телефон прямого эфира. «Произошёл передел капиталов в мире, — Боб из США нам пишет. — Налоговая помощь от государства не поможет. Нужны бесплатные деньги от государства на спасение бизнесов, иначе крышка». То есть бесплатные деньги, которые раздаются людям, и, соответственно, видимо, какие-то бесплатные деньги, которые даются бизнесу, чтобы покрывать расходы. И получается вот этот взаимообмен бесплатными деньгами.

А.ТАТУЛОВА: Да. Как в нескольких странах, вы знаете, в Англии ввели вот эту систему, при которой людям, которые пошли в рестораны, им давали сертификаты на посещение ресторанов. Таким образом поддерживали и людей, и индустрию. Это не в одной стране так, так в нескольких странах сделали. Наверное, эти страны могут себе позволить потратить на это бюджет. Не знаю. Я так понимаю, что у нас такие варианты даже не рассматриваются.

Е.ВОЛГИНА: Поведение самой аудитории прогнозируете, будет меняться? Тоже многие говорили, так напуганы, теперь больше пяти не собираться, вот это всё, замкнутые залы.

А.ТАТУЛОВА: Я бы сказала, что наоборот, мы сейчас сталкиваемся, знаете, с какой проблемой? Вот город уже несколько дней, вы, наверное, тоже замечаете, ужесточил режим. То есть сейчас опять стали требовать везде маски в торговых центрах, перчатки, тоже самое в ресторанах. Очень много людей, которые на входе в ресторан, например, начинают вести себя странным образом, «вы такие, сякие, не буду я надевать никакую маску, да вы сейчас потеряете меня как гостя» и так далее. Я хотела бы всех, кто нас слышит, попросить всё-таки от вас понимания. Дело в том, что, во-первых, эти правила разработаны не нами, и нам грозит закрытие за то, что мы пустили хотя бы одного человека без маски. Плюс к закрытию нам грозит штраф в 300 тысяч рублей, который для сегодняшнего бизнеса смертелен просто. Когда вы ругаетесь с нами на входе, вы поймите, мы практически в безвыходной ситуации сейчас находимся. И мы бы хотели всё-таки, чтобы, раз принято такое решение в городе, то мы бы вместе с вами все соблюдали. Так приняли решение. Его принимаем не мы. Мы не знаем, целесообразны ли маски, мы выполняем распоряжение, которое есть в городе. Мы не можем по-другому. Поэтому, пожалуйста, тут надо, наверное, проявить понимание ко всей сфере услуг, и торговли, и к людям, которые на транспорте работают. Потому что оттого, что мы будем портить друг другу нервы, никому лучше не станет.

Е.ВОЛГИНА: Наденьте, пожалуйста, наушники. Пожалуйста, ваши вопросы нашей гостье. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Виктор Михайлович. Вы знаете, я не покупаю, конечно, тортики, и госпожу Татулову мы слышали, как она у президента выступала. Но мы хотим другое сказать, что наш бизнес малый совершенно не занимается тем, чем занимается он за границей. Он там делает разные полезные вещи, а мы покупаем, скажем, ловушку от насекомых, а она делается в Польше. У меня в доме все второгодники, которые по два года в каждом классе сидели, все они бизнесмены.

Е.ВОЛГИНА: Вот! Видите, как. Школа не пошла, бизнес-жилка, люди просто ждали своего звёздного часа. Вот странно. Это история как раз про перекупов. Хотя, мне кажется, тортики — это очень полезная штука. Нет?

А.ТАТУЛОВА: Мне тоже так кажется. Смотрите, человек поднимает какой-то вопрос, вот мы не делаем ничего полезного и всё у нас делается в Польше. Понимаете, это же тоже следствие налоговой политики. Если ты делаешь так, что производством в стране заниматься невыгодно, то бизнес не может им заниматься. Для того, чтобы возрождать производство в стране, нужно, чтобы для этого были условия. Нужно, чтобы для этого были соответствующие налоговые условия. И это годы. Правда. И если мы не будем это сейчас делать, то мы так и будем жить без производства.

Е.ВОЛГИНА: Ну это извечная история. Сразу вспоминаю, в магазине тканей можно обратить внимание, есть небольшая полочка с ивановскими какими-то тканями, недёшево, бывает по 400 рублей метр, байка какая-то и так далее, а рядом корейская всех цветов радуги и стоит это дешевле. Вот тоже вопрос возникает. Хотя там и логистика, и доставить, и труд людей, и всё. А почему ивановский, получается, текстиль дороже, условно, чем какой-нибудь корейский?

А.ТАТУЛОВА: Потому что… В пятый раз скажу, наверное, за сегодняшний эфир. Потому что налоговая система устроена так, что проще купить и перепродать. На уровне государственной политики, получается, проще купить и перепродать и помогать какой-то чужой экономике развиваться, чем делать так, чтобы здесь люди создавали хороший продукт. Я не знаю, почему это делается.

Е.ВОЛГИНА: Если по более творческой стезе наш разговор направить с вами. Я обращала внимание в некоторых городах, в Нижнем, в Перми, в Переславле, например, фишкой делают именно какие-то эксклюзивные заведения. Даже не сетевые, а просто ресторанчики открывают, будь то кафешка какая-то, кондитерская, будь то мясной бар, что-то такое. Это невероятной вкусноты вещи, причём это объективно даже дешевле, чем в Москве, в Питере.

А.ТАТУЛОВА: Очень много в Коломне такого тоже чудесного.

Е.ВОЛГИНА: Вот в Коломне ещё не была. Но я просто понимаю… А можно гастротуризм сделать фишкой российской, как вы считаете?

А.ТАТУЛОВА: Можно. Если решить налоговые проблемы, которые…

Е.ВОЛГИНА: Шестой раз!

А.ТАТУЛОВА: Да, шестой раз. Которые не дают развиваться этой отрасли. Потому что в туризме тоже есть беда с налогами. Понимаете, на всё это нужно, правда, во-первых, решение политическое, а, во-вторых, не только решение, но и совершенно детально проработанная программа, каким образом регион будет… Налоги от этого должны оставаться в регионе.

Е.ВОЛГИНА: Распределение ещё.

А.ТАТУЛОВА: Да. Нужно ноль тогда сделать налогообложение по каким-то видам деятельности, по которым тебе важно сейчас привлекать и стимулировать людей этим заниматься. И тогда, да, оно заработает. Мало всё время говорить «халва», во рту не станет слаще, понимаете, нужны действия.

Е.ВОЛГИНА: Анна говорит: «В последнее время не видела пустых ресторанов». Но правда народу много, но на верандах в основном. Где-то, кстати, уже и внутрь тоже запускают, но люди всё равно в основном сидят на улице.

А.ТАТУЛОВА: Я ещё хочу к туризму вернуться. Посмотрите, есть же очень неплохой опыт московский и московского комитета по туризму. Вот я помню, 10-15 лет назад не было в Москве туристов. Их было крайне мало, тех, кого заносило из Питера случайно по дороге.

Е.ВОЛГИНА: Да, это правда.

А.ТАТУЛОВА: Сейчас пандемию не рассматриваем, но последние уже несколько лет в Москве очень активный туризм и Москва стала очень интересным для туристов городом. Причём и зимой люди едут, и в межсезонье, и летом едут с удовольствием. Парки шикарные, в Царицыне отлично. То есть при желании можно сделать это за достаточно короткий срок, если ты имеешь цель такую и понимаешь, что это принесёт городу бюджет. Надо заниматься.

Е.ВОЛГИНА: Надо заниматься. Но здесь другое дело, как бы нужно иметь определённые лоббистские либо способности, либо связи, как договориться, либо ещё что-то. Просто опять же, знаете, как получается, Москва стала, условно, такой туристической Меккой даже у иностранцев после чемпионата мира. Были ввалены какие-то колоссальные деньги сюда. Потом действительно, после этого, иностранцы, европейцы и так далее, разъехались, но китайцев было очень много, прямо индустрия целая на них работала, от сувениров до действительно еды и так далее. А сейчас, понятно, туристический поток какой? Внутренний. Надо чем-то привлекать и так далее. Но тоже самое же можно сделать и в других городах, чтобы москвичи ехали туда. Но всё равно всё упирается в базу налоговую.

А.ТАТУЛОВА: И в энтузиастов. У меня есть одна школьница (я училась в московской школе управления в Сколкове), которая развивает Торжок. Это крохотный город, крохотный, который вообще до неё, честно говоря, особо никто не знал. Ну просто она начала, и за 4-5 лет последние в Торжок прямо массовое паломничество началось. Это крохотный город. Люди, которые в Коломне, развивают Коломну. Это тоже как бы совершенно маленькое такое место, но оно чудесное, очень аутентичное и туда тоже уже достаточно большой туристический поток. Нужны три составляющие: нужен энтузиаст, нужна поддержка городских властей и полномочия этих властей для того, чтобы они могли это делать, и нужно изменение в налоговой политике. Всё.

Е.ВОЛГИНА: Когда человек решает, я хочу открыть, не знаю, пельменную, хочу открыть сладкую, какую-то кондитерскую или просто итальянский ресторан, вот интересно, следует ли за модой? Вы следовали за модой? Сейчас же очень много ЗОЖ, вот это всё, целые концепции создаются под это дело. Вот меняется поведение клиента или как бы очень всё консервативно? Как вы, замечали?

А.ТАТУЛОВА: Я вам так скажу. Всё равно люди, которые следуют трендам, они есть, их сколько-то есть и с ними всегда очень интересно работать и взаимодействовать. Это то, что двигает вперёд. Но для того, чтобы это стало устойчивым трендом, нужно довольно много лет. А какие-то вещи устойчивым трендом так и не становятся. В России очень классное отношение к слову ЗОЖ. От песни Шнура до вообще до людей, которые не едят ничего, кроме травы, ну то есть большой диапазон. И есть очень много людей, например, которые приходят… В «АндреСоне» всё равно самый продающийся продукт — это пельмени, сырники и вареники, но они тоже ЗОЖ.

Е.ВОЛГИНА: Потому что дети это едят.

А.ТАТУЛОВА: Нет, и родители едят тоже. Поэтому для кого-то ЗОЖ — это то, что у тебя нет… Вот у нас нет ни консервантов, ни добавок ни одной, то есть это всё чистые продукты. Для кого-то это достаточный ЗОЖ. Для кого ЗОЖ — не есть мясо. Для каждого, короче, своё.

Е.ВОЛГИНА: То есть за всеми не угнаться и даже и не надо. Так говорят, правда, про политику, есть стабильное, спокойное большинство, а есть беспокойное меньшинство, которое пытается что-то постоянно поменять и требует, требует к себе какого-то повышенного внимания.

Слушаем вас. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Хотел вернуть вас к вопросу о масках, о том, что споры какие-то в магазинах. Вы должны нам их бесплатно выдавать. Мне просто говорили, что есть какое-то постановление правительства, которое говорит, что вы обязаны обеспечить при входе средствами защиты индивидуальной. Либо же это мы должны сами у вас приобрести за деньги. Вот в этом спор всегда происходит.

Е.ВОЛГИНА: Понятно. В автобус человек заходит…

А.ТАТУЛОВА: Нет, вы просто должны находиться со своей маской. И никакого постановления правительства о том, что вам должен троллейбус выдать маску или ресторан, или магазин, нет. Мы делаем это часто за собственный счёт, нам никто это не компенсирует. Просто делаем для того, чтобы вот так не терять гостей, которые свои маски забыли дома. Но вообще ничего сложного в том, чтобы взять маску и ходить с ней из дома, нет. Честно. Это несложно.

Е.ВОЛГИНА: Есть просто принципиальность, я думаю, у людей, хотя, может быть, это даже не нравится. Более того, я думаю, что сами люди, глядя на несчастных продавцов, хостеса в ресторанах, просто действительно на этих людей какой-то поток постоянно сыпется негатива со стороны клиентов, но они почему-то отвечают за это. Вот как-то так получается. Слушаем вас. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Владислав, Москва. В вашем диалоге прозвучал один такой тезис, понятие «обслуживать контролирующие органы». Что вы вкладываете в это понятие «обслуживание»? Вы раздаёте взятки им или вы каким-то иным способом подкупаете их вместо того, чтобы привести в порядок свой бизнес в соответствии с требованиями определённых норм? И второй вопрос по поводу налогов. Если сотрудники ваши будут платить сами налоги, вы поднимете им зарплату на ту сумму, которую платите вы? И какая будет в этом разница?

А.ТАТУЛОВА: А почему я должна поднять на ту сумму, которую платим мы? Просто это будет та же сумма, из которой будет платить сотрудник из зарплаты.

Е.ВОЛГИНА: Да, я тоже не поняла, честно говоря.

А.ТАТУЛОВА: На самом деле такое…

Е.ВОЛГИНА: Расхожее мнение. «Стал вновь носить маску. Отношусь к этому нормально. Мотивация — не получить штраф». Ну такая мотивация, наверное, у всех. Всё-таки, смотрите, здесь если возвращаться к теме как раз контролирующих органов, вы замечаете, что вот эта «регуляторная гильотина», которую, как обещают, всё-таки ввести, она работает и это может защитить как раз от каких-то, что называется, палочников, которые говорят: а я сейчас приду в это кафе, посмотрю, угу, сейчас эту палочку-то…

А.ТАТУЛОВА: «Гильотина» не работает, во-первых. Она не введена ещё в действие. Она должна была вроде как быть введена с 1 января 2021 года. Ну посмотрим. Но «гильотина» предназначена для того, чтобы обрубить все лишние нормы, лишние все, оставив только целесообразные и необходимые, те, которые нужно контролировать. Пока, к сожалению, всё, что я вижу, говорит о том, что с 1 января в нашей жизни ничего не изменится. Но надежда умирает последней.

Е.ВОЛГИНА: Никак.

А.ТАТУЛОВА: Да.

Е.ВОЛГИНА: Интересно, Анастасия, к вам уже, когда вы заняли эту должность, стали приходить бизнесмены с какими-то обращениями?

А.ТАТУЛОВА: Да, у меня за 4-5 дней…

Е.ВОЛГИНА: Неделя примерно, да.

А.ТАТУЛОВА: У меня есть пять обращений, которые пришли, это Пятигорск, Новосибирск и три обращения из Москвы. Все довольные сложные кейсы, такие, которые невозможно решить с наскока. Про один я рассказывала, это бизнес-бизнес, всё остальное, Пятигорск, это снос на проспекте Кирова, 34 предпринимателя подписали письмо, администрация хочет снести принадлежащие им магазины, считая незаконными разрешения, которые выданы были им в 2000-2005 годах какой-то предыдущей администрацией. Достаточно сложный кейс. Хотелось бы, конечно, особенно в такое тяжёлое время как сейчас, администрация сначала действительно досконально разобралась, есть ли вина людей в том, что им дали какие-то не такие разрешения, как должны были дать 15 лет назад, и уже потом принимала бы такие радикальные меры. В общем, обращения есть, они все достаточно непростые, по всем хочется помочь. Хочется, конечно, чтобы предприниматели не пострадали.

Е.ВОЛГИНА: Спасибо большое, Анастасия, что провели час с нами. Вам успехов в вашей непростой работе. Основательница сети кондитерских, семейных кафе «АндерСон», общественный омбудсмен в сфере малого и среднего бизнеса была гостем программы «Умные парни».