Е.ВОЛГИНА: 15 часов 5 минут в столице. Радиостанция «Говорит Москва». 94.8. У микрофона Евгения Волгина.

Программа «Умные парни». Ольга Ярославская к нам пришла, уполномоченный по правам ребёнка в Москве.

Ольга Владимировна, рада вас приветствовать.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Здравствуйте.

Е.ВОЛГИНА: Наши координаты: 73-73-948 — телефон, SMS +7-925-88-88-948, Telegram govoritmskbot. Смотреть можно в YouTube-канале «Говорит Москва», стрим там начался.

Я тщательно, мне очень интересно следить за вашей страничкой в «ВКонтакте», и последние публикации у вас были посвящены очень много как раз беседам с семьями, которые взяли детей из Донбасса под опеку, кто-то даже усыновил, где-то есть попытки найти родственников.

Тема оказалась очень политически горячая с учётом тех претензий, которые послужили поводом для того, чтобы европейцы нашли варианты, как бы привлечь российское руководство, в том числе и уполномоченного по правам ребёнка госпожу Белову, к ответственности. И потом возникло: а на самом деле, а сколько этих детей, а где эти дети? Всех ли удаётся в семьи поместить, воссоединить семьи? Потому что понятно, что в период горячей фазы боевых действий там бежали, наверное, просто прихватив всё самое необходимое, кто-то терялся, кто-то находился.

Что с этой ситуацией вообще? По крайней мере, то, что вам известно.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Вопрос, конечно, безусловно, федерального значения. Конечно, не московского, не регионального, так скажем, не только московского, а не регионального. Конечно, эту деятельность осуществляет, контролирует и курирует, безусловно, аппарат Марии Алексеевны Львовой-Беловой.

Регионы есть, которые принимают, где есть временные пункты размещения, которые принимают этих детей. И более того, на горячей стадии, как только было начало, ребята с Донбасса и Луганска эвакуировались, чтобы вы понимали, учреждениями, то есть просто поездами. Такое было.

Но как только освобождалась территория, например, Луганск, уже не опасно (обстрелы и гибель детей), эти учреждения в том же составе, абсолютно также уходили на свою территорию, обратно. То есть Россия делала всё и делает всё, чтобы детей обезопасить, чтобы дети остались живы и не пострадали.

Теперь по поводу ребят, которых взяли под опеку.

Во-первых, моё мнение личное о том, что никто… Я так это вижу и по деятельности, никто обескровливать регионы не собирается. Потому что дети, извините, что я так говорю, но это наш самый драгоценный, самый нужный, ну это ресурс, это люди, это будущие жители. Поэтому обескровливать эти регионы никто не собирается.

Но есть ситуации определённые. Там, где ребёнок один или их два, опекуны находятся и в самом регионе. Но, например, Москва, мы брали сиблингов, это пять детей, шесть детей, их не берут регионы, они их просто не потянут, физически не прокормить их, даже поселить негде этих детей. И вот эти сиблинги, как они правильно называются, а по закону Российской Федерации нельзя детей разлучать, они все братья и сёстры. И вот как раз Москва вот таких детей взяла.

Москва, кстати, не подпадает… Ещё раз повторюсь, у нас нет пунктов временного размещения, мы не являемся площадкой для…

Е.ВОЛГИНА: Лагерей беженцев, грубо говоря.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Лагерей беженцев, да, совершенно верно. Но Московская область более активно помогает. Москва, всё равно нашлись такие семьи, приёмные семьи, которые сказали, дайте, мы возьмём таких больших детей. Мы нашли и дали. С этими приёмными родителями я нахожусь на связи, периодически приезжаю, смотрю, как проживают, с ребятами разговариваю. Все ребята устроены, все учатся.

Е.ВОЛГИНА: А кто берёт? Что за семьи? Психологический портрет этих людей можно представить?

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Это берут приёмные семьи профессиональные, которые понимают, что делать с этими детьми, как делать, и у которых уже были выпуски таких детей. Практически это те люди, которые находятся на работе, вот так скажем.

Е.ВОЛГИНА: То есть это школа приёмных родителей…

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Нет, школу приёмных родителей должен пройти любой человек, который хочет взять под опеку или усыновить ребёнка. Любой. Одного или два. Это как раз вам в школе приёмных родителей объясняют, сколько вам надо, то есть по вашему психотипу и по вашему вообще состоянию.

Приёмные родители — это те родители, которые получают вознаграждение за свой труд и, собственно, воспитывать приёмных детей — это и есть их работа.

Е.ВОЛГИНА: В целом по ситуации с сиротами в Москве есть какая-то статистика? Я не говорю конкретно про детей, которых эвакуировали на время боевых действий с Донбасса, а вообще в целом. Потому что у нас большая же программа по тому, что детских домов быть не должно, нужно всех детей определять в семьи. Удаётся это решать?

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Знаете, это радостная статистика, которую удаётся решать. Её удаётся решать. Я давно как бы в этой теме, даже не в рамках как уполномоченный, а когда-то в своей жизни, это было начало 2000-х годов, я была начальником отдела городской инспекции департамента образования и как раз занималась детьми-сиротами и детьми-инвалидами. Я ту статистику ужасную помню. Сейчас этого точно нет.

У нас сейчас в сиротских учреждениях, которые называются ЦССВ, находятся где-то 1100 воспитанников, детей-сирот.

Е.ВОЛГИНА: По Москве.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: По Москве. В Москве, на минуточку, у нас с вами два миллиона детей, чтобы было понятно вот этот процент. А в семьях детей-сирот воспитывают порядка 18 тысяч.

Е.ВОЛГИНА: Интересно.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Ну, как интересно, вот это ответ на ваш вопрос. То есть у нас на самом деле год от года процент, даже не процент, нельзя так говорить, количество ребят, находящихся в социальных учреждениях, сокращается, а количество детей, взятых в семьи, увеличивается.

Теперь характеристика тех ребят, которые остаются в социальных учреждениях. Здесь это надо проговорить.

Е.ВОЛГИНА: Давайте.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: В основном это дети… Ну, во-первых, это дети, имеющие тяжёлые заболевания, которые, в общем-то… Ну… точка. И процент, самый большой процент, это ребята подросткового, взросло-подросткового возраста. То есть не двенадцати-тринадцати, а четырнадцати, пятнадцати, шестнадцати. И большая часть из них — это ребята, которые пережили вторичное сиротство и которые не хотят идти в семью ещё раз.

Е.ВОЛГИНА: То есть, которых брали, потом вернули по каким-то причинам.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: По каким причинам, мы сейчас тоже можем сказать, эта статистика тоже есть. И они не хотят. Я тоже приезжаю к ребятам, с ними общаюсь, разговариваю и не просто разговариваю, знаете, как мероприятие, давайте соберёмся, нет, на диванчике шепчемся. И они говорят о том, что «мы не хотим в семьи». А иногда говорят, «хотим в семью», а потом лукавят, ну, лукаво говорят, «хотим в семью, но другая причина в этом». Когда начинаешь брать уже как бы личное дело ребёнка и понимаешь, он не в семью хочет, он хочет свободы. То есть там другая причина, причина зависимости, зависимостей этого ребёнка. И здесь как раз учреждение сдерживает это. Понятно, да?

Е.ВОЛГИНА: Понятно.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Так вот ребята, которые не хотят идти во вторую семью, — это в основном ребята, пережившие вторичное сиротство. Знаете, как оно возникает? И оно возникает, на мой взгляд, с этим можно что-то делать, у меня есть предложения, но пока как-то не получается это реализовать, потому что это федеральная норма, это не региональная норма.

У нас, когда ребёнок лишается родителей по суду, то есть родителей лишают родительских прав, всё равно у него остаются родственники и чаще всего это бабушки и дедушки. И бабушкам и дедушкам этого ребёнка отдают. Ну просто отдают. У них нет никакой ни школы приёмных родителей, им никто не объясняет сложности подросткового возраста. И даже если они берут от хороших побуждений, потому что «я бабушка и дедушка», ребёнка семи-восьми лет и когда они доходят до пубертата, они просто с ними не справляются. И они говорят: ой, не получилось, ой, не справляемся. Бабушки и дедушки не проходят. Их никто не обучает. Ну как?

И вот эта тема и эта норма не содержится в федеральном законодательстве, потому что родственная опека — это как бы прямая опека.

Е.ВОЛГИНА: Автоматом получается.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Практически автоматом, правильно, так проще людям понимать. Я считаю, что школу приёмных родителей надо вообще всем проходить. Извините, пожалуйста, может быть, это как-то совершенно неправильно, сейчас меня закидает кто-то, но мне кажется, не приёмных родителей, школа родителей должна быть пройдена всеми — и те, кто не собирается брать детей-сирот, который просто хочет своего ребёнка родить. Потому что те нюансы, которые сейчас есть и в законодательстве, кстати, и в льготном законодательстве… Что такое школа родительства? Это же не только про ребёнка. Это и про среду…

Е.ВОЛГИНА: Про коммуникацию.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Да, и про среду, в которой будет ребёнок. Они все родители. Мы работаем, вы работаете как сумасшедшая, мы все работаем, даже молодые ребята. За тем потоком информации, которая сейчас нас окружает, очень тяжело вычленить зерно истинное, то, что чётко формулировало бы правила и давало бы возможности. Да даже ссылки просто обыкновенные на какие-то ресурсы.

Е.ВОЛГИНА: Мне вообще кажется, честно говоря, что сейчас… Хотя, с другой стороны, сейчас же очень детоцентричная эпоха достаточно. Ну, по крайней мере, так позиционируется. Столько внимания детям, наверное… Хорошо, вы меня сейчас поправите, если я не права. Но во многом всё это превратилось в некий маркетинговый ход, как бы основное зерно которого — это невротизация родителей. Ты не такой, если не отдал его на развивашки в полгода; ты не такой, если не отдал в частную школу; ты не такой, если два часа с ним не погулял. Но это не про душу и не про коммуникацию.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Это не про любовь.

Е.ВОЛГИНА: Не про любовь. Но любви невозможно научить.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Не соглашусь.

Е.ВОЛГИНА: Интересно.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: А вот не соглашусь. Мы говорим: а что такое патриотизм?

Е.ВОЛГИНА: Ну… По Жванецкому вам сейчас скажут, что такое патриотизм, простите.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Нет, не надо, по Жванецкому не надо.

Понимаете, научить нельзя любить, вы правы, но воспитать любовь на примерах можно.

Е.ВОЛГИНА: Воспитать можно, согласна.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Вот. А у нас, вы говорите, детоцентричное, а я считаю, что у нас государство как раз, государство говорит о том, что семья — это ценность, подпитывая это материнским капиталом, льготами… Подождите, ещё запретом ЛГБТ и так далее. Нет-нет, если взять всю цепочку всех последовательных действий о том, что говорит верховная власть по отношению к семье, позиция государства понятна.

Е.ВОЛГИНА: Всё логично.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Всё логично. Всё. А что сама-то семья? А сама-то семья готова?

Е.ВОЛГИНА: А у нас разводов очень много.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Вот. Понимаете? А сама-то семья про что? А сама-то семья? Вот она потребляет эти льготы и всё, а она-то меняет своё отношение к детству? И купить новый гаджет или, как это говорят… кто-то мне сказал, фирма, например, найковские кроссовки, какой-то последний iPhone и какая-то кепка модная. Всё, больше ребёнку ничего не надо. Вот, родитель, купи — и ты будешь хороший. А если ты не купишь, а сосед купил, значит, ты меня не любишь.

Е.ВОЛГИНА: Ну, это потребительство.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Естественно. А почему? Потому что на смену этого не приходят ни семейная традиция, ни разговоры за чаем. Вот это должно замениться. А мы сами потребляем и дети потребляют.

Вот мы в кулуарах говорили, что делать с вейпами…

Е.ВОЛГИНА: А сегодня, кстати, внесли законопроект о запрете.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Да, Володин, да, я знаю, я прочитала. Я готовилась к эфиру, я прочитала. Я очень рада, всех вас с этим поздравляю, что вейпы теперь будут стоить столько, что никто их покупать наконец-то не будет. На самом деле абсолютно поддерживаю всё это. Ещё бы что-нибудь с сигаретами бы сделали, как бы их тоже поудорожали. Ну ладно, это уже моё личное мнение.

Мы боремся против наркотиков, против табакокурения, вейпов, электронных сигарет, кальянов и так далее. Уважаемые родители, а вы-то дома курите, ну вы-то сами курите. Вы сами курите, а хотите, чтобы ребёнок не курил. Чудес не бывает.

Е.ВОЛГИНА: И говоришь: вот то, что я делаю, не делай, потому что это плохо.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Да. Но чудес не бывает.

Е.ВОЛГИНА: Своим примером, то есть вы про это?

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Конечно. То же относится к сквернословию, к матерщине и так далее. Они рождаются другими. Они рождаются хорошими, они не курят… Вот мой оппонент мне говорит: ну как же, если семья не курит, ничего, а вот с ребёнком что-то происходит, а ребёнок всё равно… Никто не говорит и не отметает среду. Конечно, среда. Но давайте зададимся себе ещё одним вопросом, следующим этапом: а курят ли у нас учителя в школе?

Е.ВОЛГИНА: Наверное. Не знаю.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Если учителя в школе курят и от них пахнет, то, опять же, этот же учитель будет говорить ребёнку, не кури. Понимаете, мы всё время играем.

Е.ВОЛГИНА: Но стерильную среду невозможно, Ольга Владимировна, создать.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Не надо создавать стерильную среду. Надо просто говорить ребёнку правду, всегда правду.

Е.ВОЛГИНА: Или дать ремня за то, что он курит, вам на это скажут.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: И самой пойти на перекур. Отличная идея. Я разнервничалась, давай-ка я тебя выпорю, а потом пойду перекурю по этому вопросу.

Е.ВОЛГИНА: Ну примерно так. Я понимаю, что создать идеальную среду нельзя, но приблизиться к этому, конечно, можно. Это вопрос ещё коммуникации. Потому что сейчас, как кажется, коммуникация с детьми сводится, к сожалению, к тому, что всем некогда, ещё что-то, давайте школа этим будет заниматься, школа говорит, нет, давайте, родители этим будут заниматься, и в итоге дети какие-то потерянные.

А что на самом деле в жизни-то происходит? А давайте мы освободим детей в школе от общественно полезной работы, потому что пусть они учатся. На это есть справедливое замечание, которое я полностью поддерживаю: если вы не научите детей мыть окна, убирать за собой, мыть тарелки, если не дай бог что-то случится, как человек этот приспособится к жизни? Ответ: никак, читайте в моей новой книге.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Я здесь абсолютно согласна. В Госдуме есть такой комитет по защите семьи и детства, куда я вхожу, кстати, вот там, по-моему, месяца два назад как раз вопрос об общественно полезном труде был, где я поднялась, по мне там журналисты, правда, жестоко прошлись.

Е.ВОЛГИНА: Это не мы точно.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Я там сказала что-то из своей практики, мне сказали: о, это нарушение Трудового кодекса, как так директор мог поступить.

Е.ВОЛГИНА: Да вы что?

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Конечно. Я хочу так сказать, что это опять же… Почему директора сейчас, им проще не пользоваться никаким прикладным трудом детей только ради того, чтобы потом их не уничтожили родители. Я же сама была директором.

Е.ВОЛГИНА: Да, я знаю.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Я вам хочу сказать, как только начинаешь какой-то субботник и говоришь, у нас будет субботник, у меня стопка справок от того, что на мел аллергия, тряпку брать нельзя, наклоняться вниз нельзя, потому что там что-то в голове случится, аллергия на всё, только мой ребёнок ни в коем случае не возьмёт швабру и мокрую тряпку в руки. Это что такое?

Е.ВОЛГИНА: Да?

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Да.

Е.ВОЛГИНА: Серьёзно?

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Это, конечно, так. Это, конечно, так. Я не говорю, что это делают все, но это так. Но в общественном коллективе… Потом мы с вами можем говорить про буллинг.

Е.ВОЛГИНА: Конечно.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Пожалуйста, я жду от вас этого вопроса, потому что это всё звенья одной цепи. Вот когда ребёнок живёт свою жизнь, он её живёт не в вакууме, он её живёт в социуме. В социуме, который делают семья и который делает, конечно, школа. Хорошо, что есть ещё один социум, у ребёнка, например, дополнительное образование, которое не при школе. То есть это такие три объекта, где живёт ребёнка. В каждом объекте есть важный взрослый, там мама, папа в идеале, или мама, или папа, но всё равно ребёнок себе кого-то выбирает одного, так устроен ребёнок. Хорошо, если он нашёл этого взрослого в школе, кому он верит и доверяет.

Е.ВОЛГИНА: Авторитетного.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Авторитетного. И хорошо, тогда у ребёнка всё сложится. Если у ребёнка идут двойные стандарты и у него один взрослый разрушает политику другого взрослого… Ну, например…

Е.ВОЛГИНА: Мама разрешает, папа — нет.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Это уже плохо, идёт конфликт, но это в одной среде. А если, например, ребёнок любит учителя, ему нравится учитель, а родителю этот учитель не нравится и родитель всё время даёт оценочную ситуацию про образование, про школу негативную и он её окрашивает всё время в негатив. Самое главное — имеет ли право родитель окрашивать в негатив школу? Да, конечно, это его право и он может это делать.

Е.ВОЛГИНА: Но заниматься, простите, потребительским терроризмом по отношению к школе — это уже…

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Опять же, мы не берём отношения взрослых, мы говорим про ребёнка. А ребёнок это слышит. Мы чему учим ребёнка? Мы учим ребёнка врать, изворачиваться, потому что он же любит и там, и тут.

Е.ВОЛГИНА: А родителей страшно обидеть, в смысле, расстроить.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Конечно. И мы с вами поставим ребёнка в ужасное положение. В ужасное. Причём это не выражается никак внешне. Он спокоен, он ходит в школу. Это его внутренняя борьба.

Е.ВОЛГИНА: А чего делать-то тогда?

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Быть последовательными, уметь доверять друг другу. Ты отдал ребёнка в школу? Отдал. Ты отдал его в эту школу? Ты её выбрал, ты заявление писал в эту школу?

Е.ВОЛГИНА: Да, конечно.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Твой выбор был. Всё. Расслабься и научись доверять. Если что-то тебе не нравится…

Е.ВОЛГИНА: Обычно борьба начинается какая-то.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Если что-то тебе не нравится, имеешь ли ты право бороться за свои права в этой школе, если там какие-то безобразия? Могут. Пожалуйста. Ребёнка в это не втягивай. Ни в коем случае при ребёнке не давать оценочную…

Понимаете, вы же когда говорите, ругаете школу, вы же себя ругаете. Потому что значит…

Е.ВОЛГИНА: Ты отдал ребёнка в плохую школу.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Молодец. Вы же сами отдали ребёнка в плохую школу. Значит, вам ребёнок не дорог. Так будьте последовательны и вы уберите эту борьбу. То же самое с буллингом начинается. Буллинг запускают всегда взрослые. Дети не запускают буллинг.

Е.ВОЛГИНА: Как это?

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Ну так это. Дети так не мыслят. Они так не мыслят. Я сейчас объясню.

Е.ВОЛГИНА: Интересно.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Как правило, дети должны получить, сообщество детей должно получить сигнал, что так можно, можно осудить. И учитель может косвенно, он не буллит этого ребёнка, но он косвенно. Например, мальчик или девочка, которые постоянно опаздывают. Он может один на один это сказать, он может с родителями проработать.

Е.ВОЛГИНА: Он при всех это скажет, чтобы застыдить.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Застыдить. Причём может застыдить извращённым словом, ну там всякие опоздуны. Ну они же говорят так. Ну это правда. Это не руководство к действию, но они так говорят, к сожалению. Вот учителя могут, не понимая, даже не хотя причинить глубокий вред, но своим неосторожным словом, своим равнодушием иногда, ещё чем-то, они могут запустить вот эту историю.

И родители могут запустить буллинг очень легко. Пример, я его недавно уже рассказывала, сама пережила это. Например, учится ребёнок нормально. Уважаемые родители, послушайте, пожалуйста, будьте аккуратны, любите своих детей. Вот ходит у вас мальчишка, у него нормальная причёска, всё нормально, не стригут его коротко и так далее. Но потом вдруг вы зашли в парикмахерскую и решили его подстричь не за тысячу рублей, ну нет тысячи рублей, а за триста или за двести. И мальчишку очень коротко стригут. Очень коротко стригут вдруг неожиданно. Ребёнок реакции вам не даст. Мы сейчас говорим о ребёнке где-то до двенадцати лет. Он реакции вам не даст. Вы же мама или папа, он же вас любит, ну подстриг и подстриг, значит, так надо.

Потом на следующий день он идёт в школу.

Е.ВОЛГИНА: И начинается.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: В школе ему дадут реакцию полностью.

Е.ВОЛГИНА: Конечно.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Ему скажут, лысый, то, то, это и так далее. Даст ли он реакцию в школе? Он тоже её может не дать, он будет тихо страдать. Придёт домой. Вы думаете, он расскажет вам? Вы же его подстригли. Он не будет. Он будет тупо ждать, когда всё отрастёт. Но при этом вы уже… Если от него это отцепится и если он морально это спокойно переживёт, переборет, это хорошо. А если нет? А если это останется? А если потом это станет началом буллинга?

Е.ВОЛГИНА: Так это же дети его начинают травить. Взрослые тут причём, не очень поняла.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Кто подстриг ребёнка? Вот так. Ну кто? И кто ребёнку не объяснил. Хорошо, вы подстригли так ребёнка…

Е.ВОЛГИНА: Так родитель мог даже и не предполагать, что это такое будет.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: А голова нам зачем? А думать? Мы только что, пять минут назад говорили про любовь.

Е.ВОЛГИНА: Я теперь задумалась, как я ребёнка в сад одела.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Правильно. Думайте об этом. Про любовь. Мы думаем про любовь, про открытое сердце, когда вы должны чувствовать своего ребёнка, заглядывать ему в глаза. И если вы уже попали в эту ситуацию, вы должны выйти из неё и сказать: ты знаешь, я тебя так подстригла, потому что мы завтра идём записываться в бассейн, и там, чтобы ты не простудился, мне надо было тебя подстричь, чтобы волосы не сушить. Всё. Ему этого достаточно. Вы показали ему выход из ситуации. Но когда вы делаете какие-то вещи…

Е.ВОЛГИНА: Я понимаю.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Даже отправляя ребёнка всё время в мятой одежде, имейте в виду, что это когда-нибудь кого-нибудь заденет из одноклассников, ему сделают замечание.

Е.ВОЛГИНА: Ольга Ярославская с нами, уполномоченный по правам ребёнка в Москве. И так в нашем разговоре незаметно мы вышли про то, что сейчас, конечно, во многом основная функция образовательных учреждений, как я понимаю, и, наверное, в этом заключается ещё как раз эта социализация, на которую все молятся, это обучить детей взаимодействовать в коллективе и при этом профилактировать вот эту травлю и прочее. Потому что мне кажется, честно говоря, порочное определение социализации — это: пусть дети сами справятся с конфликтом, потому что они как маленькие щенята и зверята должны через эту жестокость пройти. Я это тоже неоднократно слышала. А взрослые зачем?

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Жень, здесь нужно чётко разделить два понятия: конфликт и буллинг. Конфликт — это разовая стычка, не в каждый конфликт должен вмешиваться взрослый. Вот точно.

Е.ВОЛГИНА: Не в каждый.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Не в каждый. Если не нанесены увечья, сильные побои и так далее, мы не можем, вот вы сами только что говорили, они же не в рафинированной среде должны. Поэтому не в каждый конфликт. Должен ли взрослый знать о конфликте? Должен. Но вмешиваться не обязательно.

А вот буллинг — это совсем другая история. Буллинг — это планомерное, ежедневное, постоянное влияние, отрицательное влияние на субъект. И чаще всего это коллективный буллинг, что ужасно. То есть это не один и один. Один и один — это ничего. А это, как правило, коллектив против.

Е.ВОЛГИНА: То есть родителей надо ещё научить распознавать этот буллинг. Как бы любящий родитель, он как-то душой распознаёт, что с ребёнком чего-то не то.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Да, конечно, родителю спокойнее, если он распознает этот буллинг. Но может и не распознать. То есть вообще нет. Здесь важнее, чтобы его распознал классный руководитель.

Во-первых, моё утверждение первое чёткое: если есть в классе коллектив, там буллинга никогда не будет. Не будет. Если есть буллинг, коллектива нет точно. Значит, это проблема классного руководителя.

Е.ВОЛГИНА: Вспоминаю свой класс, кстати. Не было, и классная руководительница была социальным педагогом, которая специализировалась на работе с детьми из неблагополучных семей. Мы были из благополучных, но по факту то, что вы говорите, очень откликается. Это выстроенная работа.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Это не я говорю, это наука так говорит.

Е.ВОЛГИНА: Наука.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Это точно не я. Это я говорю со слов специалистов и экспертов абсолютно. У нас в Москве этим занимается Антон Коновалов. У нас в каждой школе есть такое направление, в каждой школе работает служба примирения, в которой, кстати, старшеклассники главные закопёрщики, а никак не взрослые. И старшеклассники как раз, пройдя обучение, учат маленьких мириться, не ссориться, как выходить из конфликта, не из буллинга, а из конфликта. Потому что наша задача — не допустить буллинг. Задача-то профилактическая — не допускать буллинг, а не то, что давайте мы сейчас все помирим, кого тут буллят, и будем всех мирить. Это уже когда горит. А нам надо, задача работы с ребятами, чтобы не было буллинга. Конфликты никогда… мы не изживём конфликты.

Е.ВОЛГИНА: Они в жизни в принципе случаются.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Да, они будут, это надо тоже понимать. Это та же социализация, о которой вы говорите. Но главное, чтобы это было всегда в пределах правового поля, грубо говоря, и то, чтобы это не перерастало в буллинг и травлю.

Е.ВОЛГИНА: Тогда другой момент. Вот сейчас говорят, что нужно вводить, либо в уроках о важном про семью говорить чаще, либо отдельный предмет такой «Семьеведение», странное название, но смысл понятен. Вопрос, конечно, возникает, как это преподаваться должно, что рассказывать и как формировать ценностные ориентиры у школьников. Потому что критики этих предметов сразу говорят: а кто, разведенная учительница будет про это говорить, она будет своё транслировать. Что такое, Ольга Владимировна?

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Женя, а я тоже так думаю.

Е.ВОЛГИНА: Да?!

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: А кто тогда?

Е.ВОЛГИНА: Не знаю. Это же тоже про жизнь.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Я предлагаю многодетным мамам и папам.

Е.ВОЛГИНА: Вести это.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Да. Я предлагаю тем, кто ни разу не разводился, у кого много детей и которые чётко понимают, как строить семью и как выстроить отношения семейные.

Е.ВОЛГИНА: С другой стороны, если человек раз был разведён, его жизнь чему-то научила, и он потом может выстроить семью. А то получается какая-то дискриминация разведёнок.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Слушайте, ну мы же сейчас с вами не на работу их нанимаем.

Е.ВОЛГИНА: Нет, конечно.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Мы же с вами обсуждаем эту тему. И понятно, что я утрирую и вы утрируете. Я абсолютно считаю, что, во-первых, не надо всё сваливать… Да, мы сделали такой предмет со странным названием «Семьеведение». Нужен ли этот предмет? Очень нужен. Очень нужен.

Могу сказать, что при уполномоченном по правам ребёнка, при каждом уполномоченном, при мне тоже, есть детский совет, куда стекаются самые активные ребята с такими громадными, грандиозными, очень интересными социальными проектами, которые они реализуют где-то. Детский совет. Если когда-то к себе их пригласите, вы не пожалеете, они вас не подведут. Уникальные ребята собраны. Они, кстати, являются экспертами для многих департаментов московских, их мнение спрашивают, чему я несказанно рада. Потому что мы, когда придумываем какие-то законы, что-то для детей, мы никогда детей-то не спрашивали.

Е.ВОЛГИНА: Нет, конечно. Ну потому что маленький ещё, чего тебя спрашивать.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: А тебе спрашиваем.

Е.ВОЛГИНА: Да?

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Да. Например, выпускной вечер, который делают для детей, экспертами являются детские советы, 10-11 классы, и то, какие активности там будут, пишут дети. Вы же знаете, у нас и на mos.ru они голосуют.

Е.ВОЛГИНА: Я, правда, наслышана.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Нет-нет, на самом деле слава богу, что стали. Знаете, какой девиз? Нельзя для детей без детей. Как-то так.

Е.ВОЛГИНА: Предмет.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Что я про них вспомнила? Я про них вспомнила, потому что как раз один из запросов, который мне всё время ребята говорят, «Ольга Владимировна, а где нам, а вот как нам научиться, как познакомиться, а как отличить любовь от влюблённости, где там химия, а где там чувства».

Е.ВОЛГИНА: Как в абьюзеры не попасть.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Да. Как вот это, как выйти из конфликта, а как уйти из плохих отношений, а как вот это? Я говорю, подождите, ребята, а семья? Ну, я же за своё. А семья? Вздыхают и говорят: у меня мама второй раз замужем, я живу просто с одной мамой, я понимаю, что я маме не хочу, потому что она будет пугаться моих вопросов. Да, потому что тоже у всех разные отношения. С кем бы нам поговорить? Я говорю: ребят, ну, а в интернете? Они говорят: Ольга Владимировна, а в интернет лучше эти вопросы вообще не задавать, там такое написано, вообще не надо. И тут понимаешь, что да, «Семьеведение» нужно.

Кто будет преподавать? Я на самом деле думаю, что у нас с вами есть такая тема, как управляющий совета школы, куда выбирают лучших из лучших родителей, учителей, в том числе, кстати, детей. Мне кажется, что система у нас, опять же, есть советы отцов при школах, они сейчас активно формируются. У нас же пошли разговоры, «Мужской разговор», у нас проект такой идёт, когда папы приходят в свой класс и рассказывают о важном мужском, потому что мужской стержень тоже нужно в ребятах, у очень многих семей нет вообще пап. То есть вот эти темы, конечно, непростые к восприятию, непростые к обсуждению, они спорные. Но тем не менее запрос от ребят на это есть.

Е.ВОЛГИНА: Как запрос на финансовую грамотность.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Её проще. Про экономическую грамотность, правовую грамотность — это всё проще.

Е.ВОЛГИНА: То есть вы считаете, что дети хотят учиться тому, как жить дальше, как жить в семье.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Вот это самое сложное. Давайте тоже в корень посмотрим, почему это случилось. Почему у нас дети оказались без семейной духовной опоры? Ну потому что, опять же, семья разрушена как институт. Семья разрушена, нет ценности вот этой семьи. Мы возвращаемся, когда мы сказали, государство поддерживает, а мы-то сами, а мы-то. И никто, кроме нас, это не вернёт. И когда ты выходишь замуж или женишься, ну ты подумай сто раз, ты подойди к этому ответственно.

Е.ВОЛГИНА: Ольга Владимировна, вы же знаете, что сразу-то не всё, в общем…

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Жень, да я сама тоже ещё тот фрукт. Я это всё понимаю. Ну и мы попали в такие времена, что это было легко, всё было легко, понимаете, развод легко, и аборт легко, всё легко. Нам всё легко. А, может быть, не надо делать это легко? И, может быть, сделать это как-то нам хотя бы по совести тяжело.

Е.ВОЛГИНА: Но, с другой стороны, история государства Российского и вообще семьи показывает, что да, раньше, 100 лет назад, были… Вот сейчас люди, которых я называю такими скрепными фундаменталистами, говорят: вот тогда-то, 150 назад, вот это была семья настоящая. Только почитать воспоминания писателей или ещё что-то, это было иначе. Посмотреть «Тихий Дон» тот же самый, там тоже было далеко не всё гладко. Просто женщина не могла уйти, подвергалась всему на свете, но ей некуда было идти, иначе она просто умрёт с голоду. Вот и всё. Эти дети мёрли и прочее, прочее. Поэтому возводить в абсолют… Меня, почему пугают вот эти фундаменталисты? Потому что они говорят: давайте вернём вот это всё, завернём её в байковый халат, дадим лапти какие-нибудь, дома сиди, и зарплату я тебе свою отдавать вообще не буду, и сама ты работать не будешь, будешь детей этих растить. И всё. Ну это же тоже не тема. Я утрирую, но вы понимаете, о ком я говорю.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Да. Жень, давайте так, кому-то из женщин этот образ жизни очень понравится.

Е.ВОЛГИНА: И слава богу.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Вот.

Е.ВОЛГИНА: Допустим. Но кому-то — нет.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: А кому-то это противопоказано вообще, потому что у нас государство потеряет…

Е.ВОЛГИНА: Рабочие руки.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Да ладно рабочие руки, они найдутся. Мозг. У нас же, посмотрите, женщины науку двигают и всё. Нет, конечно, никто не говорит об этом. Но общее понятие семьи как ценности… Я буду с вами спорить. Одно из самых больших статистических данных по обращениям ко мне — это как раз по разводам, когда мамы, папы разводятся и начинают…

Е.ВОЛГИНА: Делить детей.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Молодец.

Е.ВОЛГИНА: Наш слушатель как раз спросил: «Спросите, пожалуйста, Ольгу Владимировну, что вы как уполномоченный делаете для решения проблемы индуцирования детей, нарушения их прав на общение с отдельно проживающими родителями».

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Прекрасный вопрос. Я могу много, чего делать. В том году я провела три круглых стола со службой судебных приставов, с мировыми судьями, с федеральными судьями, с экспертами департамента соцзащиты, с психологами, с педиатрами.

Е.ВОЛГИНА: И к чему пришли?

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Три стола мы сделали. С муфтиями. Вот со всеми, я всех собрала. Мы ни к чему прийти не можем. Объясню. Я объясню. Есть решение суда, которое родители не намерены исполнять. Решение суда есть. Но они же воруют ребёнка друг у друга, причём в жесточайшей форме. Вот они прям крадут детей друг у друга. Причём не своими даже руками, могут даже подставными людьми, нанося ребёнку чудовищные травмы.

Е.ВОЛГИНА: Мне это знакомо, в общем. Так.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: И это не избывается. Это неизбывная проблема. Я верю в то, что… Я верю в медиацию. Потому что я считаю, что людей надо посадить за стол переговоров и научить их договариваться. Чем школа должна заниматься? Школа должна научить детей договариваться друг с другом в конфликтах. Вернёмся. Школа примирения. Это умение договориться.

Е.ВОЛГИНА: А люди не разговаривают в семье очень часто, вообще не разговаривает никто ни с кем.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Я не могу взрослых воспитать, я про детей.

Е.ВОЛГИНА: Понятно.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: И школа вот этого примирения — это, в том числе, им прививает навык договориться в любом конфликте. Потому что это потом пойдёт с ними в жизнь. Когда у них будет семья, они тоже будут уметь договариваться. Это надо вот так, по зёрнышку собирать. Но сейчас, к сожалению, они не хотят. Я вам могу по своему ощущению сказать, про ребёнка в этих семьях никто не думает, обе стороны.

Е.ВОЛГИНА: Это дубина, которой размахивают друг перед другом и всё.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Совершенно верно. Это инструмент мести, и ценности этого ребёнка нет. Нет в этой семье ценности ребёнка. И это часто бывает, не один ребёнок.

Е.ВОЛГИНА: Но с другой стороны, это же явление не последних лет, к сожалению, люди конфликты между собой.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Такое массовое, это, мне кажется, нас накрыло лет пять назад.

Е.ВОЛГИНА: Серьёзно?

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Такое массовое, да. Такого не было. Но, что сделало государство для этого, отвечая на вопрос. У нас в Москве тридцать два, по-моему, могу чуть ошибиться, но больше тридцати семейных центров. Практически они накрыли всю территорию Москвы. В каждом семейном центре есть медиаторы обученные. Процент договорившихся семей, подающих на развод и обратившихся (это заявительный характер) в семейные центры очень хороший нам даёт результат, что досудебное урегулирование даётся в интересах ребёнка, где людям просто объясняют, вот будешь, папа или мама…

Я, кстати, хочу подчеркнуть, уважаемые радиослушатели, что я здесь не за пап, не за мам. Обе стороны хороши. Я за детей. Потому что ни папину сторону не хочу занимать, ни мамину. Вот по моим обращениям все «красавцы». И когда они договариваются даже до суда и когда суду… Они уже, понимаете, они готовы к этому решению, и суд принимает это медиативное соглашение и вносит его в решение, так они договорились, конечно, они его будут исполнять. А если они приходят на конфликте в суд, да что бы суд ни решил, они не собираются его… они, не выходя из зала суда, уже себе рисуют картину мира, как они отберут и как они не будут решать.

У нас сегодня, кстати, очень хороший день. Мы сегодня подписали соглашение с Федеральной службой судебных приставов, где обозначили, что у нас ежеквартально проходит приём, совместный приём, вместе со службой судебных приставов. Потому что это как раз тот орган государственной власти, который призван исполнять судебные решения до последней буквы. И ежеквартально самый тяжёлый случай, уже первый приём прошёл, уже ежеквартально мы будем собираться. Я думаю, что самый тяжёлый случай будем выносить на это. Но это самый, для меня как уполномоченного, это самая больная тема, потому что помочь в ней я не могу. Это я признаю. Я могу только собирать мнения экспертов, взывать к совести, говорить о ценности семьи, жалеть детей, молиться могу за ваших детей, но я не могу вас помирить, если вы не хотите мириться.

Е.ВОЛГИНА: Вы понимаете современных детей, чем они живут?

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Вы знаете, у нас прекрасные дети.

Е.ВОЛГИНА: Как и всегда, мне кажется.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Нет.

Е.ВОЛГИНА: Нет? Почему?

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Сейчас особенные дети.

Е.ВОЛГИНА: А что с ними?

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Мне кажется, что сейчас дети идут очень душевные. Они живут тяжёлую жизнь, ну, тяжело. Им в этом информационном поле тяжело… Ой…расстроюсь… И они очень хорошие. Они душевные, они добрые, они милосердные, они готовы прийти на встречу к своим товарищам, нам, взрослым. Они очень терпеливые. Вот это тоже очень важно. Вот это та характеристика поколений, которую я даю. Да. И когда мне говорят, а… не… Это неправда. И мне есть, с чем сравнивать, потому что я с 1992 года работаю в образовании, разные потоки вот этих детей видела, вот прям поколения детей. Это разные ребята. Сейчас ребята, которым 14-15 лет, они очень интересные. К сожалению, очень много мы, взрослые, им должны остались, мы им должны остались, но они, я уверена, они компенсируют. Потому что они готовы учиться. Они компенсируют чуть-чуть попозже.

Про что я сейчас говорю? Это про их сленг, это про то, что они чего-то недобрали в учёбе и так далее. Но вы в сердце посмотрите.

Мы очень часто, когда опросы делаем, ой, а расскажи, пожалуйста, когда Суворов проходил через Альпы. Ну не могут они ответить. Лоботрясы и лентяи. Но вы в сердце их посмотрите. Если мы говорим про сердце, про душу, то эти дети чрезвычайно хорошие. Они лучше, чем мы с вами.

Е.ВОЛГИНА: Как тогда решить проблему, дать какую характеристику, исходя из тех видео, которые иногда валом каким-то идут: здесь избили, там избили, тут чего-то ещё сделали, тут потравили, тут ты не с теми волосами пришёл.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: А это доступность СМИ. Это другая тема совершенно. Это не про то. Это было всегда и это, к сожалению, будет. Не бывает так, что всё идеально. Мы говорим про поколенческие характеристики. Если мы говорим, что вот это, вот это, вот, к сожалению, здесь вопрос к вам, уважаемые журналисты. Я с этим тоже постоянно сталкиваюсь, когда мне выходит новость какая-то, ужасная новость, там это всё случилось, прям всё, убили, я никогда не даю комментарии, пока я не разберусь. Начинаю разбираться, там вообще всё не так. Всё переврали, всё уже… А чего, хайп, а чего, сейчас просмотров-то будет, мы сейчас пострашнее-то напишем, эх! То, что это неправда, кто же завтра об этом вспомнит? Ну, кто же завтра об этом вспомнит? Главное — сегодня же. И вот это такая же история. Почему мы не пишем про хороших? Мы очень мало пишем про детей, которые действительно хорошие. Даже если пишем, то это проходит очень тихо.

Е.ВОЛГИНА: Олимпиаду какую-то…

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Про какую-то олимпиаду, чего-то там придумал, протез какой-то…

Е.ВОЛГИНА: Вот котёнка зарезал — вот это тема.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Да, вот это тема, понимаете. И даже все наши попытки их награждать, ребят, МЧС награждает, кто, хоть один федеральный канал приехал на то, как МЧС ребятам на грудь несовершеннолетним ордена вешает за то, что они спасли на пожаре, вытащили утонувших. Ну хоть одно федеральное СМИ было на награждении? Никогда. Я туда хожу. Никогда. Почему? Но зато, если кто-то, вы где-то схватили, вам переслали, кто-то кого-то бьёт, это на всех каналах покажут, конечно.

Е.ВОЛГИНА: Ну, потому что надо спасать поколение, потерянное поколение детей, сразу делается вывод такой. Дети не стали более жестокими, вы считаете?

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Я считаю, нет.

Е.ВОЛГИНА: Не стали?

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Нет.

Е.ВОЛГИНА: Сегодня, кстати, нужно ещё сказать, что уполномоченный при президенте по правам ребёнка по всей России Мария Львова-Белова дистанционно выступит на неформальном заседании Совета безопасности ООН по теме детей, которых эвакуировали из зоны украинского конфликта. Почему решено это провести? Скорее всего, это связано действительно с этим ордером на арест, который был выдан Международным уголовным судом, а там претензия такая, что якобы «у нас выкрадывали этих детей».

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Я, кстати, тоже в эти списки занесена…

Е.ВОЛГИНА: Тоже будете выступать?

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Нет, я выступать не буду, да что вы. В эти санкционные списки, там несколько уполномоченных.

Е.ВОЛГИНА: А кто на вас охотится?

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Зеленский.

Е.ВОЛГИНА: Зеленский на вас охотится?

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Конечно. Сказал, что 50 лет не смогу на Украину въехать.

Е.ВОЛГИНА: Да?

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Да.

Е.ВОЛГИНА: Тоже детей выкрадывали?

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Да, там чётко не написано, чего я делаю, но внесена в эти, чем горда.

Е.ВОЛГИНА: Понятно. В Telegram-канале просто будет трансляция. Любопытно будет это посмотреть и сегодня вечером это будет.

Слушатель говорит: «Что делать с учителями, которым плевать на душу, на сердце детей, которые гонятся только за баллами и циферками? Не получается ли, что у нас школа в какую-то не ту сторону повернула?»

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Издалека начну.

Е.ВОЛГИНА: Давайте.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Дедушка — педагог, мама — директор школы.

Е.ВОЛГИНА: Ваши?

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Да. Про себя. Мне есть, с чем сравнить, потому что выросла на задней парте своей мамы, когда она историю преподавала.

Вы знаете, всегда вспоминаю свою первую учительницу с содроганием и ужасом. Это советская школа. Вплоть до того, что у меня были проблемы со здоровьем. Я благодарна маме, что она увидела это, в конце первого класса меня просто забрали и перевели в другую школу. Это была советская школа. Я вспоминаю своего учителя просто в страшном сне, как паука.

Всегда это было. Всегда. И причём это не значит, что для другого ребёнка этот учитель не был хорошим.

Е.ВОЛГИНА: Конечно.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Совсем не значит. Вот для меня не подошло. Поэтому, понимаете, сказать о том, что с каждым учителем вам повезёт, это нет. На мой взгляд, вам очень желаю, всем родителям, чтобы им всем повезло с первым учителем. С первым. Это крайне важно. Сейчас тем более идёт запись в первый класс. Я всё время говорю, не выбирайте школу. Хотя самая лучшая школа около дома, мы всё это говорим. Выбирайте учителя.

Е.ВОЛГИНА: А как выбрать-то? Отзывы в интернете читать или что?

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Это вот не знаю.

Е.ВОЛГИНА: Или чуйка какая-то.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Вот не знаю. Наверное. Понимаете, когда к одному и тому же учителю поколенчески одна и та же семья отдаёт, это тоже характеризует во многом учителя. Надо выбирать учителя. Повезёт ли всём? Наверное, вашему ребёнку, если не повезло, если вы видите, что ребёнку некомфортно, слушайте, пытайтесь изменить ситуацию, в конце концов, это ваше право, переводите в другой класс. Так бывает. Пока ребёнок ещё не зацепился за коллектив, например.

Я по своему внуку могу сказать. У меня внук четыре года учился в школе, в очень сложной школе, спецшкола английского языка, ему было крайне тяжело, он пошёл с шести лет по программе «1 3». Это было… Он держался, и учитель, строгий был учитель, но он держался за коллектив, вот коллектив, «не трогай меня, не трогай меня, я в коллективе, я в коллективе». Я говорю, нам ездить, нам это… И вот только потом, когда он был готов оторваться от коллектива, он перешёл в другую школу.

Е.ВОЛГИНА: Короче говоря, прислушиваться к детям нужно чаще.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Да.

Е.ВОЛГИНА: Ольга Ярославская была с нами, уполномоченный по правам ребёнка в Москве. Ольга Владимировна, спасибо. Ждём вас снова.