Е.ЗВЯГИНЦЕВА:  Это программа «Бла-бландинки». Ольга  Данилевич.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Екатерина Звягинцева.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: У нас сегодня необычный день и необычный гость.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Политик, первый и единственный вице-президент Российской Федерации, генерал-майор авиации, Герой Советского Союза Александр Владимирович Руцкой. Здравствуйте.

А.РУЦКОЙ: Здравствуйте.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Слушайте, программа у нас действительно необычная, выходит она 9 мая, и в этой связи конечно хочется спросить, ваше личное отношение к этому празднику...

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Что для вас означает 9 мая?

А.РУЦКОЙ:  Ну, во-первых, я никогда на 9 мая никуда не уезжаю из страны. Как-то раз пришлось уехать с супругой, та разревелась, мы смотрели по телевидению парад: какого черта мы уехали в такой праздник из страны? Это раз. 9 мая — это прежде всего память о моем отце, память  о моем деде. У нас вообще династия военных, и все…

О.ДАНИЛЕВИЧ: 130 лет, да?

А.РУЦКОЙ:  Да. Добросовестно воевали, защищая наше Отечество. Отец прошел всю войну, от звонка до звонка, я имею ввиду ту, 70-летие которой мы будем отмечать. Закончил войну капитаном с шестью боевыми орденами, три ордена Красной звезды, три ордена Отечественной войны. Я скажу, для капитана шесть орденов — это внушительно. Танкист. Ну, а дальше я избрал профессию военного летчика, тоже награжден орденами советскими.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: У вас нет ни одного российского, насколько мы знаем, ордена?

А.РУЦКОЙ: Вы знаете, даже чувство гордости есть, у меня только советские ордена.

О.ДАНИЛЕВИЧ: А что, российские стыдновато?

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Или некрасиво.

А.РУЦКОЙ:  Да не стыдновато. Но в то же время… Вы знаете, я сложный человек по характеру. В советское время получить орден, а тем более  золотую звезду Героя, очень было проблематично и сложно. Там действительно  надо было это заслужить. Ну, а сегодня, мягко говоря, просто странно, когда смотришь, кому вручают звезды Героев, ордена. Просто удивляешься. Вот в этой связи, видимо…. Ну, я не молодой уже человек, скажем так, консерватор по своему характеру, поэтому у меня советские ордена, золотая звезда Героя Советского Союза. Вот отец еще жив был, когда я стал Героем Советского союза.

О.ДАНИЛЕВИЧ: О, как он это воспринял?

А.РУЦКОЙ:  Вы знаете, никогда не видел, чтобы у него появилась слеза. А тут обнял, говорит: Саша, а меня два раза представляли на это звание, вот видишь, шесть орденов, но так и не стал. А ты молодец. Конечно, он возмущался, что я избрал, не стал танкистом, а стал летчиком. Средний брат тоже летчиком стал.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Хорошо, хоть вы стали военным. Вдруг бы вы музыкантом стали.

А.РУЦКОЙ: А младший сотрудник милиции, тот в милицию пошел. Ну, отец шутил, как в сказке были три сына.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Слушайте, насчет всяких довольств, недовольств. Задолго еще до парада Победы мы тут дружно следили за тем, кто же все-таки из глав соседних и не соседних государств приедет на парад Победы в Москву, на 70-летие. И, естественно, людей особенно возмущали отказы глав государств соседних. Например, Белоруссии. Когда Лукашенко говорит, что я в принципе-то приеду, но 9 мая…

А.РУЦКОЙ:  Дело в том, что в конституции Белоруссии парад принимает только верховный главнокомандующий.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Это все понятно, но все припомнили тут 60-летие Победы, когда он точно так же приехал.

А.РУЦКОЙ:  Вы знаете, там тоже будет парад, и вы знаете, что Белоруссия — тоже территория Советского Союза была, на этой территории шли ожесточенные боевые действия, много людей погибло, и поэтому президент Белоруссии решил провести у себя парад, посвященный 70-летию Победы. А по конституции только он имеет право принимать парад. О.ДАНИЛЕВИЧ: Хорошо, если с Лукашенко понятно, на территории Белоруссии по последним данным каждый третий даже погиб, что касается лидеров других, европейских государств, которые собирались ехать..

А.РУЦКОЙ:  Вы знаете, мне на это глубоко наплевать. И вам рекомендую.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Вот в этом-то и вопрос: это чей праздник?

А.РУЦКОЙ:  Это наш праздник. Они все юродивые, понимаете. Вот этих юродивых мы освобождали от коричневой чумы. Они прятались по норам, по подвалам, или вообще просто воевали против нас, та же Румыния, наши болгары, как всегда. Мы их от турков спасли, а они во всех войнах, которые были против России, наши братки воевали  против нас, понимаете. Ну, вот такая жизнь. Поэтому на это надо смотреть так: это наш праздник, это наша гордость, гордость за наших дедов, отцов, бабушек, матерей. Они победили, понимаете, а мы продолжили их традиции. На это не надо обращать внимания, ну, так, как себя ведет Литва, даже посол не будет присутствовать на параде, ну, просто из этого надо делать выводы. Вот и все.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Какой правильный вывод?

А.РУЦКОЙ: А вывод один. Хамство, если его не наказывать, оно перерастает в наглость, понимаете.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Вы, значит, предлагаете наказать. Как?

А.РУЦКОЙ: Очень просто. Где-то процентов 20 бюджета — это трансфер грузов через порты Литвы в Россию.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Закрыть?

А.РУЦКОЙ:  Прекратить, вот и все. Перевалку грузов и 20% минус из бюджета. Дальше — газ они получают из России, поднять им планку по цене, по стандарту. Электричество они тоже значительную часть получают из России. Лучше всего это делать в январе — феврале. Оно очень быстро доходит. 

О.ДАНИЛЕВИЧ: Очень гуманно.

А.РУЦКОЙ:  Да, я очень добрый человек по характеру.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Так и не скажешь.

А.РУЦКОЙ:  Мне очень не нравится, когда хамство, наглость…. У человека должна быть честь, совесть, достоинство, стержень. Если у человека стержня нет, то у него голова падает в штаны. Вот когда стержень есть, голова на месте. И вот если честь, совесть, достоинство меняется преднамеренно на хамство, и на наглость, это надо наказывать. И объяснять надо, кто кому нужен.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А смотрите, у Бронислова Комаровского есть стержень? Смотрите, что он сказал до праздника за неделю: президент  Польши говорил, что в этой военной демонстрации силы — парад Победы он так называет — речь идет не об истории, а о современности и будущем. По словам Комаровского, парад Победы на Красной площади это угроза, и поэтому так важно, говорит он, укрепление связей с миром запада через расширение европейской интеграции….

О.ДАНИЛЕВИЧ: Как Комаровского надо наказать после этого?

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Угрозой миру называет он парад Победы.

А.РУЦКОЙ:  Ну, во-первых ему к врачу надо обратиться. Симптомы вы чувствуете. Я не хочу обидеть, оскорбить, но сами симптомы подсказывают, что ему давно пора обратиться к врачу, это такого рода не первое заявление. Поэтому здесь, я еще раз говорю, до тех пор, пока Россия будет называть партнерами негодяев, друзьями, оно так и будет продолжаться.

О.ДАНИЛЕВИЧ: А кто же тогда останется у нас партнерами и друзьями?

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Северная Корея? Китай?

А.РУЦКОЙ:  Да какая Северная Корея, Ким Чен Ын не едет, он вообще публично где-то 40 секунд выступает...

О.ДАНИЛЕВИЧ: Ну, мы бы все удивились, если бы он приехал.

А.РУЦКОЙ: И не общается с людьми. Это тоже по крайней мере странный человек, и тоже с синдромами соответствующими. Поэтому здесь не надо думать, кто же приедет, кто с  нами будет дружить. Вы знаете, у Ницше есть прекрасное высказывание. В советское время стоял гриф «к прочтению не выдавать» в библиотеке Ленина, а я когда учился в академиях, у меня любимое место было, в воскресные дни я ходил в библиотеку имени Ленина, мне очень нравилось это заведение. Ну, а там девушки работают…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Понятно…

А.РУЦКОЙ:  А у меня есть свойство элементарно уговорить. И я читал Густава Лебона, Ницше читал, Савонаролу, в общем, везде, где стоял гриф « к прочтению не выдавать». Так вот у Ницше есть замечательное высказывание: уважением может быть только к сильному. К слабому — сострадание, и то не всегда. Вдумайтесь в эти слова. Поэтому если мы будем слабыми, и сверх нормы дипломатичными, нам плевали и будут плевать в лицо. А если за  каждый плевок наступает механизм ответственности, то человек, который намерен плюнуть в лицо России и ее народу, будет думать головой, что тут же последуют какие-то меры. Не надо ни с кем воевать, не надо никого завоевывать, у нас у самих всего предостаточно.

О.ДАНИЛЕВИЧ: У меня тогда вопрос: если мы должны быть сильными, парад Победы — это демонстрация миру нашей военной мощи, или это демонстрация гражданам, ветеранам нашей военной мощи?

А.РУЦКОЙ: Во-первых, это демонстрация обороноспособности страны.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: То есть нам надо показывать обязательно миру, что у нас есть новый танк Армата?

А.РУЦКОЙ: А вы слышали, как заявил командующий сухопутными войсками США и начальник штабов, что лучше с Россией не связываться сегодня. Потому что они понимают, что ввалим по полной программе. Вот лет пять тому назад мы из себя абсолютно ничего не представляли. Все эти Сердюковы, Васильевы, предыдущие эти все министры, и прочее, да и сам президент предыдущий делали все, чтобы практически уничтожить обороноспособность страны.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Не представляли из себя ничего в начале 2000-х, а лет пять  назад мы уже что-то представляли.

А.РУЦКОЙ:  Ну конечно. Так а многие забыли, в каком состоянии страну принял Владимир Владимирович. Уж поверьте мне, я был вице-президентом, и знаю, что делали со страной. Поэтому я и восстал против этого. Мне говорят: вы предали Ельцина. Да не предавал я никого. Дело в том, что я военный, я принимал присягу на верность служения Родине, присягу индивидууму я не давал. И если я вижу, что делают с моей родиной, то и соответствующее поведение. Поэтому я знаю, в каком состоянии Владимир Владимирович принял страну. Ну, и напомню 1998 года дефолт, а что это такое? Это неспособность страны платить по своим долгам, казна пустая, и в 2000-м Владимир Владимирович принимает страну. И некоторые говорят: мало он сделал. Я вам скажу: в том состоянии, в котором он принял страну, чтобы вытащить ее вот на этот уровень, на котором мы находимся, уж поверьте мне, я доктор экономических наук, я понимаю, что я говорю, надо 30 лет. А Путин 15 лет.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Вы фильм про президента смотрели?

А.РУЦКОЙ:  Да, очень хороший фильм. Я даже Володе позвонил и поздравил его с блестящим фильмом.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Слушайте, я вас все равно хочу вернуть к параду Победы….

А.РУЦКОЙ:  Мне знаете, какие фильмы нравятся? Там, где вылизывания нет.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Там не было вылизывания?

А.РУЦКОЙ: Вот когда вылизывание, зализывают до умопомрачения, вот это мне не нравится. А фильм такой жесткий, спокойный, и показывают всю эту картинку, как это все развивалось. А кроме этого, посмотрите, то состояние, в котором он принял, плюс еще парад суверенитетов, олигархическая власть, везде у нас олигарх вмешивались во властные процессы, Чечня, потом Грузия, Абхазия, и понеслось. Все время что-то происходило.

О.ДАНИЛЕВИЧ: И происходит.

А.РУЦКОЙ: И природные катаклизмы. И вместе с тем мы не то что на плаву, мы поднимаемся. Мы поднялись уже с колен, если говорить о празднике Победы и демонстрации нашей военной мощи. Мы встали с колен. И мы в состоянии сегодня защитить самих себя. И не только  себя.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Новый бюджет американцы приняли, они 40% заложили тоже на оборону….

А.РУЦКОЙ: Ну, у нас есть такие вооружения, взять хотя бы Ту-160, стратегический бомбардировщик, у них и близко нет ничего подобного.

О.ДАНИЛЕВИЧ: А вот эти, которые...

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Су-34….

А.РУЦКОЙ: Ту-160 был сконструирован в конце 1980-х годов. Так вот, насколько они отстают. А что касается истребителей-бомбардировщиков.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Что у них показывает?

О.ДАНИЛЕВИЧ:  В чем особенность?

А.РУЦКОЙ:  Во -первых, маневренные самолеты. Во-вторых, дальность полета. То есть взлетел и наносить удар может на значительном  расстоянии. Ну и соответствующее вооружение — лазерные системы наведения, телевизионные системы наведения, ну, это супер самолет. Летчик с достаточно низким уровнем подготовки, обученный летать и пользоваться этим оборудованием — ну, я имею ввиду, как низким, малый объем налетов, то есть закончил училище, старший лейтенант, всего-навсего летчик третьего класса, он в состоянии выполнять боевые задачи на этом самолете, равносильно так, как супер мастер летчик США. Почему?   Потому что сами пилотажные свойства самолета, системы наведения, прицеливания и вооружение позволяют выполнить задачу миллиметр в миллиметр.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Тогда возникает вопрос. А что,  у нас не очень хорошая система подготовки пилотов, раз у нас делают супер современные самолеты, чтобы ….

А.РУЦКОЙ:  Нет, вот смотрите. Дело в том, что когда летчик заканчивает военное училище, у него уровень подготовки низкий.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Практики мало.

А.РУЦКОЙ: Почему? Потому что практики мало. А когда летчик выходит на уровень где-то звания капитана, это через 4 года после военного училища, 4 года полетал в боевом полку, это уже хороший летчик.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А вы сами сидели за этими Су-35, Су-30?

А.РУЦКОЙ:  Нет. Я закончил летать на МиГ-29.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА:  А вы уже не летаете? Просто так, для себя? Ведь все же можно выехать в Подмосковье и полетать на чем-нибудь?

А.РУЦКОЙ: Ну, вы знаете, у меня колоссальный опыт, я прослужил в  авиации 30 лет. Кроме этого, 3 года воевал в Афганистане. Ну, это тоже самое, если бы я сейчас вышел, сел в любую машину и поехал. То же самое и самолет. Ну, конечно, на Су-35 я не летал, надо подготовиться к этому. А на чем я летал, хоть сегодня.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА:Но вам хочется просто летать? Тянет?

А.РУЦКОЙ:  Я часто во сне летаю, когда какой-то сюжет по телевидению идет, связанный с авиацией. Вот сейчас фильм «Истребители»….

О.ДАНИЛЕВИЧ: А летаете так, чтобы не на самолетах?

А.РУЦКОЙ: … съемка. Ира говорит: ну что ты смотришь? Я говорю: ну, мне нравится.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Летаете так, чтобы не на самолетах, во сне?

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Как в детстве?

А.РУЦКОЙ:  В смысле?

О.ДАНИЛЕВИЧ: Ну, вот вы говорите, что летаете во сне. Вы летаете на самолетах во сне?

А.РУЦКОЙ:  Ну конечно.

О.ДАНИЛЕВИЧ: А как в детстве это бывает, не на самолетах, а так просто? Подпрыгнул и полетел?

А.РУЦКОЙ: Вы знаете, я, наверное, родился, и уже стал летать. Почему? Потому что сама идея и мысль стать военным летчиком меня преследовала с того момента, как я научился разговаривать и ходить. У меня любимые игрушки были самолеты. И того, чего хотел, я добился, потому что это не бахвальство, не каждый становится Героем Советского Союза, боевые ордена получает в мирное время. И, кстати, я командовал штурмовым полком, и это единственный полк, который провоевал в Афганистане, и потом я был замкомандующего в Афганистане. Это был единственный полк, который в три раза больше предыдущего налетал и ни одной боевой потери.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Как так возможно?

А.РУЦКОЙ: Ни одного гроба я не привез. Хотя выполнили боевых задач в три раза больше, чем предыдущий. А предыдущий — шесть боевых потерь.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Как вы думаете, это за счет чего?

А.РУЦКОЙ:  А это называется дисциплина.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Вы очень жесткий, говорят.

А.РУЦКОЙ:  Вы знаете, меня немножко не любили в армии подчиненные. Потом благодарят, когда судьба разводит, кто-то двинулся дальше, вырос по должности, потом встречаемся, все говорят «спасибо». Вы знаете, чего я больше всего боялся в жизни? Как смотреть в глаза жене, детям, родным погибшего. Вот это самое страшное, что если ты командир, то ты отвечаешь. Отвечаешь за каждого. Поэтому сколько я взял с собой в Афганистан солдат, прапорщиков, офицеров, на построении когда семьями прощались, мы улетали в Афганистан, все до единого вернулись.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Но вы же не знали, что привезете всех.

А.РУЦКОЙ: Почему? Я перед собой такую задачу поставил. Ну, во-первых, я принял гарнизон, я тут же его огородил четырехметровым забором. Я поставил пулеметные вышки, периметр весь заминировал, и только через две точки оттуда можно было выйти. Я имею ввиду городок, где мы ночевали, кушали. А так дальше аэродром. И жесткая дисциплина. Там раньше, в Афганистане, до меня аэропорта не было, я сделал даже аэропорт.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А что входило в ваши задачи там?

А.РУЦКОЙ: У-у… Ну, во-первых, это поддержка сухопутных войск. Учитывая то, что самолет, параметры по скорости от 300 до 900 километров в час, поддержка спецназа. Поддержка воздушно-десантных войск. А также выполнение индивидуальных задач, нанесение ударов по целям, по тем координатам, которые давала разведка. А кроме этого, непосредственно боевые действия совместно с сухопутными войсками, проведение операций по захвату базовых районов.  Вот у меня 562 боевых вылета, у командира полка. Я мог сидеть на командном пункте и управлять. Я летал вместе со всеми. Почему? Потому что — помните, что я говорил — боялся, что я кого-нибудь потеряю. Поэтому всегда на цель выводил я группы, удар первым…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А за себя боялись?

А.РУЦКОЙ:  Ну, как боялся… Это такая работа, понимаете, сам себе человек выбирает эту работу. Ведь дело в том, что такое летчик, тем более штурмовая авиация? По этому самолету стреляют все из чего только можно. Потому что это работа на предельно малых высотах. Во время войны, Великой отечественной, за 50 боевых вылетов летчикам штурмовой авиации присваивали звание Героев Советского Союза. Вот 100 летчиков, и к этой награде приходило 5-6 человек, остальные погибали.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Великая Отечественная война, сейчас я про психологический момент, людям было понятно, что они воюют за свою родину. Когда солдат отправляли в Афганистан, как вы с ними разговаривали, чтобы донести, что нужна эта война.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: За что эта война…

А.РУЦКОЙ: Во-первых, это единица, боевая единица — полк. Я командир полка. Вот личный состав: рядовые, прапорщики, офицеры, летчики, технический состав, техники самолетов, механики, эксплуатационно — ремонтная организация. Поэтому «равняйся, смирно, вперед».

О.ДАНИЛЕВИЧ: Не было никаких психологических разговоров.

А.РУЦКОЙ:  Какие еще разговоры?

О.ДАНИЛЕВИЧ: Смотрите, они находятся на территории Афганистана. Вы говорите, что у вас там все по периметру заминировано, стоят пулеметы…

А.РУЦКОЙ:  Это знаете для чего сделано? Чтобы защитить личный состав от нападений извне.

О.ДАНИЛЕВИЧ: А не для того, чтобы кто-то не сбежал?

А.РУЦКОЙ: А зачем? А кто сбежит?

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А куда бежать?

А.РУЦКОЙ:  А куда бежать?

О.ДАНИЛЕВИЧ: Не знаю.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Там невозможно, там тебя сразу этии… душманы, да?

А.РУЦКОЙ: Там тебя быстренько оприходуют, куда бежать-то?

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: У нас в гостях был Шевченко, журналист, он был во многих горячих точках, в Афганистане в том числе, он говорит, когда он закрывает глаза, ему часто сниться как раз Афганистан. Его яркие цвета, когда все в огне. Вот вы говорите, что вам сниться, как вы летаете. А Афганистан вспоминается часто?

А.РУЦКОЙ: Я даже считаю отчасти, что три года, проведенные в Афганистане, в должностях командир полка, потом заместитель командующего, я считаю, это были мои лучшие годы жизни, военного человека. Я знал, что делать, я выполнял свои задачи, и уровень подготовки позволял эти задачи выполнять безукоризненно. Мне никто в глаза не скажет, что мы струсили, сачканули или бросили на произвол судьбы. Мы летали в тех условиях, которые даже предположить не могли. Вот край облачности представьте себе, 200 — 300 метров, высота гор  3500 — 4000 метров, мы взлетали при этой нижней облачности, и выполняли боевые задачи. А до этого никто не делал никогда, это только мой полк делал. Потому что уровень подготовки был такой. Если зажали спецназ, и мы знаем, что если мы не вылетим, они все погибнут, ну какую надо иметь совесть, чтобы не взлететь и не помочь ребятам? Сами себе представьте. Ведь масса случаев таких. У меня друг погиб, у него двигатели отказали над Липецком, отказ управления самолетом. И он тянул до последнего, и воткнулся в огороды уже за городом с узлом 70 градусов. Он мог катапультироваться над городом, самолет бы упал на город, погибли люди. Ну, и как после этого жить? Суламбек Сусаркулович Осканов, кстати, звание Героя России, звезда №2, он ее получил. А кстати эту звезду я сохранил. Когда я посмотрел проект указа президента России — опа, герой выпал — я взял  и поменял ленточку, к этой звезде прикрутил и пошел к нему. Он говорит: что это у вас такое? Я говорю: Герой России. А в проекте указа нет. Он говорит: о, хорошо смотрится. Взял собственной рукой написал, сохранил звание Героя России.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Давайте мы об остальном, и в том числе об Афганистане поговорим уже после новостей.

 

НОВОСТИ

 

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Это программа «Бла-бландинки». Мы продолжаем. Ольга Данилевич.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Екатерина Звягинцева.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: И у нас в гостях...

О.ДАНИЛЕВИЧ: Первый и единственный вице-президент России, политик, Герой Советского Союза, генерал-майор авиации Александр Владимирович Руцкой. Здравствуйте еще раз. И слушайте, мы до новостей попытались поговорить об Афганистане, и вы говорили, что знали, что привезете назад все тех ребят из Афганистана. Про себя вы всегда были уверены, что вы там выживите, что все задачи выполните, которые нужно? Потому что у вас же два раза сбивали.

А.РУЦКОЙ:  Ну, первый раз сбили, история такая — брали базу Жавару. Афганские войска. Три вертолета с десантом на борту завалили. Что такое? Это экипаж, три человека, и десантников 20 человек. Вот считайте, сколько гробов сразу. Мне звонит командующий и говорит: Александр Владимирович, надо походить на предельно малой высоте, пускай по вам зенитки поработают, на базе, а самолет — разведчик Ан-26 отфотографирует местность, то есть точки, откуда работает ПВО. Первый раз я привез 38 пробоин. Уже на посадке загорелся. Звонок: вы знаете, не все успели отфотографировать, еще раз. Ну, еще раз. Вот здесь я нарвался на «Стингер». Вот тогда американцы, инструктора обучали моджахедов пользоваться «Стингерами». И по сути дела меня инструктор из США сбил из «Стингера». Но от «Стингера» уйти невозможно. Это переносной ракетно-зенитный комплекс. Ракета попала в правый двигатель, и пока я через перевал перетягивался, нарвался еще на зенитку, ЗГУ, 23-й калибр. В упор прямо, я видел ,как они меня, даже лица и все прочее. Врубили так, что самолет начало вращать, единственная задача была перетянуть нейтральную полосу, то есть катапультироваться на своей территории. Я был по сути дела на территории Пакистана, потому что база была на границе. Пока тянул, поздно катапультировался, спасло то, что попал в чеки с  рисовых полей, когда стравливают воду, там ил. И вот хлопок парашюта, и удар в эту жижу меня и спасла, перелом позвоночника. Тем более меня еще втаскивали через люк БТР, попытались втащить.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Со сломанным позвоночником.

А.РУЦКОЙ:  Рука была прострелена, перелом позвоночника. Не получилось, тогда вертолетчики наши подлетели, меня забрали.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Сколько вы восстанавливались?

А.РУЦКОЙ: Восстанавливался год. Но как — полгода восстанавливался, а полгода еще был заместителем начальника центра боевой подготовки ВВС СССР. Не летал, правда, но поставил перед собой задачу летать. Мне однозначно нейрохирурги сказали: ты проси бога, чтобы ходить мог. Я в коляске ездил. Но научился ходить и все прочее, а потом сделали исключение, условие поставили в институте авиационно-космической медицины, Пархоменко был такой, генерал-майор, говорит: перегрузку 15 выдержишь — допущу. Вот представьте себе, после перелома позвоночника перегрузка 15…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Что это значит? Мы даже не понимаем, что это такое…

А.РУЦКОЙ:  Перегрузка — это, допустим, я вешу 90 килограмм, умножаем на 15. Это такое давление, весовое давление. Он крутанул 20 перегрузку, я вышел с центрифуги, у меня на спине был синяк. Говорит: я допускаю. После перелома позвоночника я, по-моему, единственный летчик, которого допустили летать. 

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Это вас первый раз сбили?

А.РУЦКОЙ: Да, и уже буквально через три месяца снова Афганистан, но уже на должность замкомандующего. Как раз шла уже подготовка к выводу войск, надо было уничтожать базы, потому что на базах вооружение, боеприпасы и все прочее, чтобы не дать нашим войскам выйти. Помните, как экспедиционный корпус английский — один солдат только оттуда вышел. Ну, чтобы это не повторилось, соответственно я по ночам в должности замкомандующего летал и выполнял боевые задачи. И группа прикрытия — это истребители, они барражируют, ходят вдоль границы, отвлекают внимание противовоздушной обороны Пакистана на себя. А я низом, на предельно малой высоте, выхожу на эти базовые точки, и начинаю их бомбить. И командир группы, сволочь, взял навел на меня истребители ВВС Пакистана. Меня зажали в ущелье и просто расстреляли.

О.ДАНИЛЕВИЧ: А зачем?

А.РУЦКОЙ: А он сел в Пешаваре. Ну, потом его наши нашли, отблагодарили.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Что с ним сделали?

А.РУЦКОЙ: Ну, что делают… Благодарность вынесли. Туда отправили, к праотцам.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Это зависть была, да?

А.РУЦКОЙ: Вот такая скотина. Вот он меня соответственно навел.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Вообще часто встречаются в военной среде предатели?

А.РУЦКОЙ: Почему только в военной среде?

О.ДАНИЛЕВИЧ: Потому что в военной, это принципиально важно…

А.РУЦКОЙ: Сколько у нас представителей пятой колонны живет в нашей стране, пользуется всеми благами. И ту же страну дерьмом поливает, главу государства оскорбляют, и хамят,  и чего только не делают. Я всегда им говорю: ребята, не нравится — чемодан, вокзал — и чеши отсюда ради бога. А там совершенно другая обстановка. Понимаете, бывают такие сволочи, которые за доллары готовы продать все, что угодно.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Военный? Свой, российский? За доллары продать? За рубли хотя бы.

А.РУЦКОЙ: А вы что думаете, во время Великой Отечественной войны не было предателей? Были предатели, они всегда есть.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Тогда вы попали в плен.

А.РУЦКОЙ: Дальше что? Мне оставалось пройти до наших постов всего-навсего полтора километра, я уже пост видел. И вот я спустился к ручью попить воды, ну никакой, представьте себе, весь боекомплект, который у меня был, я расстрелял, уходил целую неделю бегать по горам, попробуйте побегать, тем более весь в ожогах, жара эта сумасшедшая, еды нет никакой.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Что ели?

А.РУЦКОЙ: Ну что? То, что попадется. Попробую траву — ага, съедобная, ел, какой-то корень, что-то выкопал. И попил воды, поднимаю голову — стоит  женщина и ребенок. У меня было в обойме где-то патронов 10-15, короткий АКМ. Стрелять? Я бы дошел до поста. Но как можно убить женщину с ребенком? И я потихоньку за скалы начал уходить. Меня обложили, начался бой. Ну, а какой бой с таким боекомплектом, 10 или 15 патронов? И дальше удары из гранатомета  по скале, и осколок плашмя, взрывом и все на этом. Я очнулся, когда меня уже как барана, знаете, руки связали, ноги связали, палку продели и несут. Принесли, повесили на дыбу. Знаете, что такое дыба — т-образный столб, руки завязаны, перекидывается веревка, подтягивается и привязывается к ногам. Вот так я трое суток висел на дыбе. А потом прилетели пакистанцы на вертолете, драка была между моджахедами и пакистанцами, завернули меня в простынь, я уже все, в полном отрубе, никто мою рану на затылке даже не обработал, да еще трое суток провисеть. Привезли в Пакистан, а дальше там начали разбираться, кто я такой. Это яма глубиной 1.5 метра, наверху решетка, такая бетонная яма.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Сколько вы там провели?

А.РУЦКОЙ: Ну, немножко, три месяца. Меня вытащили оттуда, 42 килограмма вес. А потом, когда я вернулся по обмену в Советский Союз, все спрашивали, как так похудеть можно. Я говорю: все очень  просто.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Попадаешь в плен и худей.

А.РУЦКОЙ: И худеешь, вот. Ну, это шутки. А потом, когда разобрались, что я замкомандующего, поместили в коттедж, сумасшедшая охрана, конечно, ну и тут ЦРУ-шники начали активно со мной работать.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Слушайте, вот они не знали, кто вы. Зачем они вообще такое количество времени вас держать было? Почему они вас не убили?

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Выгодно было обменять.

А.РУЦКОЙ: Разбираются. Во-первых, без вести пропал, перехватывают же радиограммы. Семья получила телеграмму, что я без вести пропал. Дальше, по линии штабов тоже прошла информация «без вести пропал». А они разбирались. А потом эти ЦРУ-шники начали обрабатывать, вот замдиректора ЦРУ написал книгу, мне на Ленте.ру зачитали некоторые эпизоды, первый раз такого сумасшедшего встретили, с которым невозможно было разговаривать никак.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Это вы?

А.РУЦКОЙ: Ну, конечно.

О.ДАНИЛЕВИЧ:  В каком  смысле невозможно разговаривать?

А.РУЦКОЙ: Ну как… Со мной бесполезно разговаривать в плане предательства страны.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Хотели завербовать?

А.РУЦКОЙ: Там по полной программе. И уже даже в посольство везли на обмен, меня поменяли на полковника Центрального разведуправления, машина остановилась, открыли кейс, вот говорят, здесь полтора миллиона долларов, такой большой увесистый кейс. И вот паспорт канадский. Или опять назад в яму, или кейс, паспорт, мы вас на самолет, и в Канаду. Я говорю: конечно, в яму. А потом тронулись, смотрю, не возвращаемся, посольство. Все. У меня фотографии сохранились, как происходит обмен. Мне выписали в посольстве вместо документа справку, что меня обменяли. Фотографии остались на память. Мне сейчас 67, я гораздо моложе выгляжу сегодня, чем тогда, ну там лет 75 примерно.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Сейчас я наверное вам неожиданный вопрос задам. Просто я подумала, какой период для вас сложнее — период войны в Афганистане, когда перед вами конкретные задачи, которые вы должны решить….

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Спасти своих солдат.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Либо период вице-президентства, когда задачи слишком обширны, и решить их в довольно короткий срок просто не получится. Что для вас было сложнее?

А.РУЦКОЙ: Вы понимаете, дело в том, что я согласился идти на выборы с Ельциным с третьего захода. Я не мог получить от Ельцина определения, чем же я буду заниматься, будучи вице-президентом. Понимаете, я в политике не ангажирован был, и далек от политики, чисто военный человек. И он мне потом сказал, что я буду заниматься военно-промышленным комплексом, реформой вооруженных сил, перевооружением, ну, то есть по моей теме. А потом назначил меня ответственным за сельское хозяйство. Назначил руководителем межведомственной комиссии по борьбе с преступностью и коррупцией. Расчет был простой — чтобы я сломался. Но меня сложно сломать, я осваиваю любые специальности, любые  профессии. Кстати, доктором экономических наук я стал знаете почему? Мне случайно в самолете попалась книга Джона Кейнса «Теории занятости процента и денег». Вот просто читать нечего было, прочитал и мне стало интересно. И я стал дальше…  Знаете, когда человек изучает предмет, чтобы сдать зачет или экзамен, это одни знания. А когда человек изучает….

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Для себя.

А.РУЦКОЙ: То, что ему интересно, это другие знания. Поэтому я не сломался. А почему я был против вот этой приватизации бездарной и безумной, потому что суждение очень простое — почему какой-то негодяй с биографией достаточно сомнительной должен владеть народным достоянием? Это народное достояние создавали десятки поколений…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Вы про нефть сейчас говорите?

А.РУЦКОЙ: Да не только нефть. Допустим, порт Находка ушел за 200 000 долларов, Ачинский глиноземный комбинат — за 300. Дальше Бендукидзе закупил Уралмаш, а это завод — город, за 500 000.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Вы уходите уже в подробности…

А.РУЦКОЙ: Ну, как это можно воспринимать. А потом смотришь, что делают в плане коррупции, воруют просто безбожно, и никакой реакции со стороны президента. Минуточку, во что превращается страна? В 1993 году нас расстреляли, да, а в 1998 году самый главный аргумент у Ельцина был, что Верховный совет мешает проводить реформы. Расстреляли, прошло пять лет, никто не мешал — где в 1998 году страна оказалась? В состоянии дефолта. Пустая казна, нечем платить, пенсии не платят, зарплаты не платят — все, капец. Вот до чего доигрались. 

О.ДАНИЛЕВИЧ: А вопрос-то в чем был? Какой период для вас был сложнее? Воевать было сложнее или сложнее было руководить?

А.РУЦКОЙ: Сложнее было быть вице-президентом. А я, собственно говоря, и ничем-то не руководил, у нас конституция странная…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А вы сами же участвовали в ее принятии?

А.РУЦКОЙ: Не надо. Я не участвовал в принятии, я сидел в Лефортово, когда новая конституция принималась. А в старой конституции там всего-навсего строчка одна: выполняет поручения президента. Все. Все мои обязанности, вице-президента, я ничем не командую, ничем не руковожу.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Еще две недели вы были исполняющим обязанности президента.

А.РУЦКОЙ: Ну, было и такое.  Опять же, законно все это было, потому что съезд принял решение. А кроме съезда, кстати, никто не отменял решение Конституционного суда об отстранении Ельцина от занимаемой должности. По сей день никто не отменял. Есть решение Конституционного суда…

О.ДАНИЛЕВИЧ: У нас есть много вопросов к документальной стороне — про отданный Крым, про вернувшийся Крым мы вроде как со всем согласились.

А.РУЦКОЙ: А вот теперь скажите спасибо Владимиру Владимировичу, наконец-то мы вернули свою территорию. А тогда, когда демаркация границ шла, я не раз говорил: Борис Николаевич, так нельзя поступать, вот этот недоумок отдал Крым. Давайте его заберем назад. А тем более, Кравчук был согласен.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Вы настолько приверженец Владимира Владимировича, почему вы сейчас не где-то рядом с ним?

А.РУЦКОЙ: А вы знаете, почему? Он тоже носил погоны. И тоже присягал на верность служению Родине. Кстати, присяга очень во многом помогает по жизни. Почему? Когда ты ее принимаешь молодым человеком, ты это делаешь осознанно. И это настолько у тебя остается в памяти — а это 18 лет, когда человек принимает присягу — что потом изменить присяге просто невозможно. А почему не рядом? Я всегда со всеми рядом, я с вами рядом, с президентом рядом.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Но все-таки не настолько…

А.РУЦКОЙ: Просто я сегодня занимаюсь тем, чем мне нравится заниматься. Я, кроме этого, реставратор, скульптор, у меня есть авторские работы. Ну, мне нравится этим заниматься. Почему как бы я сегодня по некоторым вопросам не солидарен? Потому что мне вот эти либералы, которые сегодня в правительстве, сначала страну вгоняют в кризис, потом Путин вытаскивает. Они пишут программу выхода из кризиса, а в конечном итоге потом президент вытаскивает страну из кризиса. Ну, давайте посмотрим. 1990-е годы, когда либералы поставили страну в унизительную форму, на четыре кости. 1998-й год: те же либералы, дефолт. 2008-й год, опять кризис, 2014-й. Это все либералы. Когда государство самоустраняется от экономических процессов, не имеет значение, плановая экономика, рыночная…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Мне кажется, власть никуда не отстранилась, вот сейчас по крайней мере.

А.РУЦКОЙ: Ну как? Сегодня валютный контроль осуществляет государство или спекулянты?  Спекулянты. Это либерализм называется.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Здесь можно долго спорить, но ….

 А.РУЦКОЙ: Приватизация — это либерализм называется.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Согласна.

А.РУЦКОЙ: Государство самоустранилось, понимаете? Вот самое хорошее сочетание, идеальная форма экономических отношений, когда в условиях рынка используются механизмы планирования, управления. Возьмем то же ценообразования. В Германии рынок? Во Франции рынок? В Италии рынок? В Испании рынок? Но там есть механизмы регулирования цен. Посмотрите, у нас производитель работает с рентабельностью 2-3%, а то и вообще никакой рентабельности, я имею ввиду сельское хозяйство. А то, что мы кушаем с вами, в магазинах наценка 100 — 200%. При этом торговцы показывают рентабельность 3%.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Вы поэтому хотите в сельское хозяйство пойти? Вы же недавно анонсировали свое возвращение в большую политику, и сказали, что….

А.РУЦКОЙ: Мне предложили, избрали председателем партии,  Объединенная агропромышленная партия России.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Вы вместе с Ткачевым собираетесь за 2-3 года ближайшие до 90% довести…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Импортозамещение. Сейчас очень популярное слово.

А.РУЦКОЙ: Ну, я скажу, Александр Николаевич очень толковый человек.

О.ДАНИЛЕВИЧ: За 2-3 года это возможно сделать?

А.РУЦКОЙ:  Правда, его некоторые называют молодой. Ему 55 где-то, по-моему 55. Но он хорошо выглядит, молодец. Что мне нравится в нем, он энергичный человек, жесткий, это он с виду такой плюшевый.

О.ДАНИЛЕВИЧ: За 2-3 года мы доведем до 90%?

А.РУЦКОЙ:  Ну, 2-3 года, это нереально, но лет за пять реально. Если сейчас сделать пилотные проекты, хотя бы 50 агрообъединений… В чем беда сельского хозяйства в России? Я вам объясню. Коллективные формы хозяйства -  колхозы, это коллективная форма хозяйства, совхозы, это государственная была структура, вы молоденькие еще, и не знаете этого, не изучали….

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Почему?

О.ДАНИЛЕВИЧ: Вы нас недооцениваете.

А.РУЦКОЙ: Только агрообъединение может вытащить на высокую рентабельность. Я свою диссертацию прокатал на Курской области. Я получил область, рентабельность АПК была минус 39.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Так, я на секундочку, слушатели, если кто забыл, кто у нас в гостях. У нас в гостях Александр Руцкой, и в том числе еще бывший губернатор Курской области.

А.РУЦКОЙ:  Да. Минус 39. Я собрал представителей сельского хозяйства и задал один вопрос: ребята, если ничего не делать, как быть с рентабельностью? Из зала кричат: ноль! Я говорю: а зачем вы такие красивые нужны, работать в минус 39. То есть тогда еще бюджет за них выплачивает деньги. В 2000-м году, спустя 4 года, рентабельность сельского хозяйства в Курской области была плюс 28%.

О.ДАНИЛЕВИЧ: К сожалению, у нас время почти уже подошло к концу. У нас есть еще рубрика, много чего у вас не спросили…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: О, я хочу один вопрос! Ну, для меня. У вас, говорят, был попугай, такой болтливый. Что с ним сейчас?

А.РУЦКОЙ:  Кеша?

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Кеша. Который называл всех ворами…

А.РУЦКОЙ:  Не ворами. Он матерщинник был страшный. И мог изобразить звонок телефона: алло, да, слушаю. Изображает звонок телефона, супруга бежит, он: ха-ха-ха. Такой негодяй был. И дружил с собакой, он ездил на спине у собаки всегда. А когда выходил в темное помещение, он брал ложку, шел, стучал об пол и говорил: тихо, Кеша идет. Умер он.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А, умер Кешка…

А.РУЦКОЙ: А так это был попугай капитана Флинта.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Кто научил его всему этому? Вы?

А.РУЦКОЙ:  А он же со мной общался. А я сижу работаю…

О.ДАНИЛЕВИЧ: А, все понятно…

А.РУЦКОЙ:  А он сидит у меня на плече...

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Поэтому научился материться, понятно.

А.РУЦКОЙ: «Под запись, я кому сказал, под запись!»

О.ДАНИЛЕВИЧ: Рубрика. Мы таки подошли к ней. Первый вопрос: что вы скрыли когда-то от мамы. Желательно очень короткие ответы, потому что времени мало.

А.РУЦКОЙ: Я могу рассказать, бизнес скрыл. Вот в советское время привозили удобрения на пакгаузы железнодорожные, сгружали удобрения, на машинах вывезли и горы его оставались  налево — направо. Но, так как у меня художественные наклонности были, я вырезал печать. Пошли попросили пакетов на хлебозаводе, поставили на эти пакеты печать, засыпали туда удобрения, и на тачках, пацанами, возили на рынок.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Много наварились?

А.РУЦКОЙ: И продавали. В трехлитровые банки деньги складывали и закапывали на огороде. А потом мама раскопала. У нее были квадратные глаза: откуда такие деньги?

О.ДАНИЛЕВИЧ: Миллионы!

А.РУЦКОЙ:  Да. Ну, не миллионы, но по крайней мере я честно признался. Ну, потом меня выпороли, конечно, за это, и на этом бизнес закончился.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Самая большая ошибка в жизни?

А.РУЦКОЙ: Самая большая ошибка в жизни? Вы знаете, их много было, ошибок. Дело в том, что не допускает ошибок тот, кто ничего не делает.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Но самая большая при этом какая?   

А.РУЦКОЙ: Самая большая, даже сложно сказать. Я старался не ошибаться, по большому счету.

О.ДАНИЛЕВИЧ: У кого бы вы попросили прощения?

А.РУЦКОЙ: У кого бы я попросил прощения… У господа за грехи. Потому что мы все грешники.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Кто ваш лучший друг?

А.РУЦКОЙ: Кто мой лучший друг? Супруга.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Александр Владимирович...

О.ДАНИЛЕВИЧ: Руцкой был у нас в гостях. Первый вице-президент России, Герой Советского Союза, политик — что еще? Бывший губернатор Курской области. Много-много регалий.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Вообще с праздником вас!

А.РУЦКОЙ:  Спасибо. Я хотел бы тоже поздравить всех с праздником, пожелать здоровья, счастья, благополучия, удачи! И всегда, как бы тяжело не было, гордиться нашей страной, гордиться нашими предками. И всегда помнить, что мы всегда и всем чистили нюх, если кто-то пытался нас завоевать. Потому что мы — русские, мы — россияне.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: На этой прекрасной ноте завершаем. Ольга Данилевич.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Екатерина Звягинцева.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Через неделю услышимся. Пока!

О.ДАНИЛЕВИЧ: Пока!